Первый человек - Ксавье-Мари Бонно

Подошел поезд, раздвигая своей стальной мордой зловонный воздух, насыщенный озоном и мокрым снегом. Тома вошел в него, не думая ни о чем, и сел на первое попавшееся свободное место. Сидящая рядом толстуха несколько секунд разглядывала его, потом снова погрузилась в чтение какой-то вульгарной глупости. Отран уснул, когда поезд выехал из Парижа, и проснулся только на вокзале Сен-Жермен-ан-Ле. Только здесь, выйдя на площадь напротив замка, он заметил, что день был пасмурный. Вязкие капли наполовину замерзшей воды падали с неба. С тех пор как Отран покинул лечебницу, ему даже не приходило на ум поднять глаза к небу. А сейчас ему не хватало солнца.

Национальный музей древностей занимал крыло замка короля Франциска I и находился в двух шагах от станции. Этот замок — огромное здание из суровых камней, с окнами с переплетами, стекла в которых имели форму ромба.

Тома купил билет у пресыщенного служащего и направился туда, ради чего приехал, ориентируясь по стрелкам с надписями. Проходя мимо музейного киоска, он обратил внимание на торговавшую там молодую женщину и ненадолго задержал на ней взгляд. Она улыбнулась в ответ.

Тома пришел в Национальный музей древностей во второй раз за свою жизнь. В первый раз он был здесь в далеком прошлом, вместе с отцом, незадолго до того, как тот умер. И его сестра Кристина была с ними. Она всегда была вместе с Тома. Их страсть к истории первобытных времен родилась во время этого похода в музей, когда они стояли перед собранием рубил, гарпунов, скребков, игл и костяных усилителей броска для копий и гарпунов.

Музей за эти годы изменился: стал более современным и лучше организованным. Сначала Тома должен был пройти через залы с кельтскими древностями — бронзовым оружием и золотыми шейными украшениями. Двигаясь дальше против течения по реке времени, он прошел неолитическую революцию и статуи-менгиры. И наконец попал в колыбель человечества — в древнюю эпоху, в эпоху свободных людей.

Была среда. Группа детей вбежала в зал, не соблюдая никакого порядка. Они собрались вместе под огромными рогами мегацероса, череп которого висел на стене. Их гид — маленькая блондинка с острым взглядом — пыталась их успокоить, показывая им на череп кроманьонца, скаливший зубы в улыбке. Напрасные старания.

Тома стоял и смотрел, не вмешиваясь в эту суматоху. В полумраке лампы витрин освещали оружие великих охотников, и оно являлось перед зрителями во всем своем суровом и простом благородстве. Он долго не решался подойти ближе. Два посетителя встали впереди него и стали делать глупые замечания по поводу коллекции. Ребенок дергал своего отца за полу пальто и ныл. Но Первый Человек больше ничего не слышал. Он медленно подошел к центральной витрине.

Она была здесь. Крошечная и властная.

Как долго он ее ждал!

Целых десять лет он ласкал в своих самых заветных мечтах эту изящно вырезанную головку — овальное личико и полные щеки, разделенная на квадраты прическа, локоны, которые падают ей на плечи. Он знал о ней все, до самых маленьких тайн. У нее лицо юной девственницы, большие глаза, зрачки которых надо домыслить, и прямой нос.

На табличке было написано:

«Дама с капюшоном»

или «Дама из Брессемпуи»

Самое старое изображение человека! Ей двадцать три тысячи лет! Божественная чистота, изваянная из бивня мамонта.

Потом он прочел под этой надписью вторую строку:

Репродукция

Тома почувствовал себя опустошенным: перед ним был не оригинал. Это копия, может быть, идеально точная, но не та, которого вырезала своей рукой Первая Женщина. Музеи тоже тюрьмы, где лучшую часть человечества держат в темных ящиках и не дают на нее взглянуть, подумал он.

Все закружилось вокруг него. Он сел на одну из деревянных скамей, стоявших напротив витрины. Капли холодного пота выступили у него на лбу. Начали судорожно вздрагивать икры, потом руки. Коричневые стены музея стали таять и растекаться лужами по полу. Где-то рядом работал телевизор, и ведущий программы объяснял, какого размера были кремневые орудия. Тома поднял взгляд и увидел телеэкран слева от себя. Потом все расплылось перед его глазами.

Пришлось ждать довольно долго, но приступ прекратился. Тома встал и через залы неолита, железного и бронзового веков дошел до книжного магазина при музее. Молодая продавщица робко поздоровалась с ним. На ней были прямая юбка и плотные черные колготы, шерстяной свитер довольно грубой вязки и нитка серебристых бус на шее. Волосы, разделенные посередине узким пробором, обрамляли длинное, изящной формы лицо, на котором искрились карие глаза, и падали янтарными завитками на тонкие плечи. Эта девушка ему сразу же понравилась.

— Я ищу «Религии первобытной эпохи» Леруа-Гурана, — сказал он.

Этот известный всем заголовок был первым, что пришло ему на ум.

— К сожалению, у нас больше нет этой книги.

Он сделал вид, что удивился, и сказал:

— А ведь это хорошая книга.

— Да, но издатели не переиздали ее.

— Жаль, она была бы очень полезна.

По тому, как изменилось ее лицо в ответ, он понял, что девушка — студентка, но уже хороший специалист. Это было видно и по ее немного неуклюжим движениям, и по тому, как она смотрела на книги. Он не ошибся: ученые всегда холят свои книги.

— У вас есть что-нибудь о пещере Ле-Гуэн?

— Нет, ничего. Но через год должна выйти новая работа — отчет о двух последних экспедициях.

Девушку звали Дельфина. От ее тела исходила необычная жизненная сила, вибрации которой отзывались в теле Тома легкими уколами в основании затылка. Эта энергия окутывала его, словно покрывало.

Они долго говорили о пещере Ле-Гуэн. Тома сообщил Дельфине множество подробностей о рисунках, которые охотники мадленской культуры вырезали на известняковых стенах этой пещеры.

— Для меня самым важным из них остается, конечно, «убитый человек». Высота этого рисунка двадцать восемь сантиметров, он изображает мужчину с поднятыми руками. Какое-то метательное оружие входит в него со спины и пронзает насквозь.

— Я о нем слышала, но почему вы интересуетесь им? Это не самый красивый рисунок. Я предпочитаю маленьких лошадей или бизона, повернутого в три четверти, — он великолепен.

— Почему «убитый человек»? Он трогает мою душу своей простотой. Схематически нарисованный человек, пронзенный дротиком. Это, несомненно, самое раннее изображение убийства в истории человечества!

— Убийство?

— Да. Дротик пронзает его со спины.

Девушка удивлялась его учености. Мало кто из посетителей книжного магазина знал про эти рисунки резцом, которые иногда были просто процарапаны на мягком камне. Большинство помнили только о рисунках, выполненных краской. Тома объяснил, что писал диссертацию о наскальной живописи и сам имел редкую возможность побывать в этой пещере, вход в которую расположен на глубине чуть меньше тридцати восьми метров под водой в марсельских каланках.