Поединок соперниц - Симона Вилар

Она вскинула голову.

— Я еду домой. В Тауэр-Вейк. Там я и продолжу род своего великого деда. Пусть и в одиночестве.

Я смотрела, как она уезжает. Грациозная и горделивая, с развившимися длинными косами цвета лунной пряжи.

За ней на муле трусила Труда, напоследок окинувшая меня подозрительным взглядом — не из-за меня ли ее госпожа покинула Гронвуд, где им жилось так привольно?

— Да хранит тебя Бог и все святые, Гита Вейк! — прошептала я.

Неделю назад Эдгар стал графом Норфолкским. Обряд инвестуры [62]состоялся в Лондоне, где в это время находился король.

Я ожидала, что новоиспеченный граф вернется вместе с леди Бэртрадой, но ошиблась. Я настолько стала провинциалкой, что уже само собой разумеющимся считала, что невеста до свадьбы должна не меньше месяца провести в доме будущего мужа — дабы войти в круг обязанностей хозяйки. Однако совсем иное дело, когда речь идет об особах королевской крови.

Более того — по возвращении Эдгар сообщил мне, что так и не повидался с нареченной, которая все еще находится в Нормандии. Ожидать ее следует только ко дню венчания — в день поминовения святого Лаврентия, то есть десятого августа.

Неделя перед свадьбой для меня прошла в лихорадочной подготовке к торжеству. Мне пришлось спешно ехать в Норидж и взять на себя львиную долю забот. Скажу как на исповеди: я изрядно уставала. Одно дело следить за хозяйством в усадьбах, другое — брать на себя обязанности по подготовке пира по случаю свадьбы графа. Но ранее я имела кое-какой опыт устройства подобных торжеств, к тому же Эдгар был моей семьей и мне хотелось сделать для него все, как и полагалось при дворах знатных сеньоров.

Разумеется, что с дочерью короля прибудет немало титулованных особ, и граф Норфолк не должен перед ними ударить в грязь лицом. Поэтому мне некогда было даже присесть, не говоря уже о том, чтобы подумать о собственном отъезде. Ведь, как мы условились с Эдгаром, я уеду, едва его женой станет Бэртрада Нормандская.

Я не выносила Бэртраду. Заносчивая, хитрая, язвительная. Я знала ее еще ребенком, и позже, уже взрослой, но такой же лицемерной и самовлюбленной. Но у нее было положение, какое редко удавалось достичь внебрачной дочери — тут я не могла не отдать дань ее уму и способности интриговать. По крайней мере, отец баловал ее, моя госпожа Матильда доверяла ей, а Эдгар решил сделать ее своей женой. Не знаю, имело ли мне смысл раскрыть ему глаза на то, что же представляет собой его нареченная? Ведь брак с ней нес ему немалые выгоды и почет, а уже поэтому стоило желать этого союза. Что же касается недостатков самой Бэртрады, то Эдгару еще предстояло узнать ее и научиться усмирять. В конце концов, верховенство в супружестве всегда остается за мужчиной.

Вскоре в Норидж начали прибывать гости. Наверное, со времен датских королей этот древний город не посещало столько знати. Прибыли братья невесты, графы Глочестер и Корнуолл с супругами, граф Стефан Мортэн, графы Лестер, Честер и Экзетер, епископы Тэтфордский, Илийский и Линкольнский, даже аббат Ансельм из Бери-Сент-Эдмундса поспешил на поклон к Эдгару, забыв старые обиды. Сама же невеста высадилась в Ярмуте, где отдыхала после переезда по морю. Меня несколько удивило, что она не спешит встретиться с женихом. И каким женихом!

Я уже давно не вспоминала свои наивные надежды, что Эдгар станет моим мужем. Это было давно, когда он только приехал и я увидела, как он похож на моего бедного Этельстана… только еще краше. Правда, Эдгар сразу дал мне понять, что это невозможно. И если я испытала печаль, то в этом повинно только мое глупое сердце. Но я всегда гордилась своей волей и заставила умолкнуть начавшее зарождаться чувство. Я стала для Эдгара, как он и хотел, другом, опорой, сестрой. Никогда и не думала, что с мужчиной меня свяжут столь доверительные и чистые отношения. Да, Эдгар воистину стал мне братом. Когда-то у меня и в самом деле был брат, Гай, но никогда в наших отношениях не было такого тепла, я не чувствовала с ним такого взаимопонимания, как с Эдгаром. И я старалась не думать о близкой разлуке.

К тому же меня поглощали дела. С морского побережья доставили тридцать бочонков свежих устриц, которые установили в колотый лед. Двадцать две бараньи туши зажарили на больших вертелах. Будет и три быка, десять оленьих туш, множество ветчины, колбас, дичи, домашней птицы, кроликов и три павлина, которых я велела начинить сухими фруктами — их внесут в зал на серебряных блюдах со всем красивым опереньем. И это не говоря о рыбе: форели, миногах, лососине, треске, великолепных угрях. Будут и овощи: зеленый горошек, редис, отварная свекла, салат, лук, целые горы зелени. Пекари работали не покладая рук, чтобы испечь превосходный белый хлеб; масло и мед будут в изобилии, так же как и множество сортов сыра. А также вафли, бисквиты, сваренные в сахаре фиалки, несколько фруктовых пирогов, которые подадут с обильным кремом и марципанами.

Вечером, усталая, я поднялась на галерею подышать воздухом. Эта галерея была последним нововведением Эдгара в Нориджском замке и имела весьма привлекательный, даже элегантный вид: полукруглые аркады, сдвоенные колонны с каменной резьбой. Она опоясывала фасад замка перед обширной площадкой двора, где в дни свадебных торжеств должны были состояться состязания лучников, скачки, бои на палицах и другие развлечения.

Неожиданно в дальнем конце двора, там, где располагались мишени, я увидела Эдгара.

Несколько неподходящее занятие нашел он для себя в это время, учитывая, что завтра состоится его свадьба. Эдгар метал ножи. Обычно он много времени проводил, упражняясь в этом искусстве, распространенном на Востоке, но сегодняшний день был явно не подходящим. И все-таки я залюбовалась. Его движения были великолепны и отточенны. Клинки сверкали в лучах заката, когда Эдгар делал молниеносный взмах, а затем доносился тупой, отдающий дрожью удар.

Вскоре он заметил меня, но не прекратил упражнений — и вдруг я поняла, что он взвинчен и зол. Наконец, в очередной раз отправив клинки в цель, он велел оруженосцу собрать их и направился ко мне.

— Чем ты обеспокоен? — спросила я, когда он поднялся на галерею.

Эдгар оперся о колонну и отрешенно уставился вдаль. Не очень-то походил он сейчас на счастливого жениха. Не получив ответа, я все же спросила, виделся ли он уже с невестой, на что Эдгар равнодушно обронил, что был занят весь день.

— Завтра мы все равно встретимся с ней перед алтарем, — произнес он как-то бесцветно, даже обреченно.

Опять это напряженное молчание. А затем неожиданный вопрос:

— Риган, тебе что-нибудь известно о Гите?

Так вот о ком он думал накануне своей свадьбы! Я несколько опешила. Ведь после отъезда Гиты Эдгар вроде и не интересовался своей возлюбленной. Только раз как-то обмолвился, что Гита поселилась в Тауэр-Вейк, живет тихо, ведет там хозяйство и, похоже, неплохо справляется.