На всю жизнь - Нэн Райан

Ник выбрал защищенное от ветра место всего в нескольких ярдах от разбивающихся о берег волн. Частично прикрытая полукружьем скал, уютная, освещенная солнцем полоска песка была расположена достаточно высоко и останется сухой даже при вечернем приливе в… в случае, если они задержатся дольше, чем предполагали.

Он бросил на песок тяжелую корзину, расстелил большое бежевое одеяло и позвал Кей. Сначала она не отвечала. Ник принялся звать снова. Она не отвечала, хотя и слышала его. Он знал, что она слышит. Она была слишком зачарована океаном, чтобы отвернуться от него.

Ник наблюдал за ней и был тронут.

Кей стояла у кромки воды, сжимая руками поля шляпки. Сильный океанский бриз облепил армейскую синюю юбку вокруг ее стройного тела и раздувал сзади белую блузку с длинными рукавами. Каждый раз, когда прибой ритмично обрушивался на песок, она взвизгивала от радости и отскакивала назад только для того, чтобы отважиться пойти вперед, когда прибой откатывался.

Ник сложил длинные руки на груди и наклонил голову в сторону. Он попытался представить стройную рыжеволосую женщину без шляпки. Он почти воочию увидел ее с непокрытой головой, с распущенными волосами, обвевающими смеющееся лицо.

Он хотел увидеть ее без шляпки. Он обязательно увидит ее без шляпки еще до раннего вечера. Если ему удавалось уговорить других женщин раздеться в первый же раз, когда они оставались с ним, то уж наверняка он уговорит пуританку из Армии спасения снять шляпку.

— Кей, — позвал он ее снова. — Мне здесь как-то одиноко.

Кей повернулась, помахала ему и кивнула. Она неохотно оторвалась от неугомонного, вспененнего океана, кружащегося в водоворотах у ее ног. Подойдя к Нику, она улыбнулась и опустилась на колени на расстеленное одеяло.

— Мак-Кейб, — чуть дыша сказала она, повернув к нему сияющее от восторга лицо, — здесь невероятно красиво! — Она раскинула руки в широком жесте.

— Да, конечно, — согласился он. — Вот почему я выбрал это место. Садитесь.

Кей уселась на одеяло, поджав под себя ноги с одной стороны. Ник опустился рядом с ней, вытянув перед собой длинные ноги, скрещенные в лодыжках, и облокотясь на прямые руки. Греясь на теплом полуденном солнце, они наблюдали, как на гладких скользких скалах, выступающих прямо из берега, резвятся тюлени и шумные морские львы.

За их спинами прямо в небо уходили отвесные каменные стены. Вверху, на площадке, росли искривленные кипарисы, стволы которых согнулись под натиском постоянно дующих сильных морских ветров. За уступом возвышающейся над всеми скалы был виден «Скалистый приют», шестиэтажный безвкусно отделанный в викторианском стиле особняк, прилепившийся высоко над берегом. Таверна на взморье была полна подгулявших посетителей. Из открытых дверей большой придорожной гостиницы разносился смех, эхом отдававшийся внизу, на пляже.

Прошло несколько минут исполненного смыслом молчания, и наконец Ник, глядя на океан, спросил:

— Проголодались?

— Ужасно, — честно призналась Кей.

Они повернули головы, посмотрели друг на друга и засмеялись. Потом, стоя на коленях, начали энергично распаковывать ленч, приготовленный для них Лин Таном. Ник бросил Кей сложенную скатерть в бело-красную клетку. Она поймала ее и принялась расстилать поверх одеяла. Она положила с каждой стороны салфетки, прямо друг против друга.

Потом она уселась на корточки и с недоумением смотрела, как Ник вытаскивает из корзины и разворачивает сверкающую хрустальную вазочку. Он поставил вазочку в центре клетчатой скатерти, вытащил из кармана рубашки бледно-красную розу и поставил ее в вазу. Встретившись взглядом с глазами Кей, он вопросительно поднял темную бровь.

— Да, о да, — промолвила она, кивая головой и хлопая в ладоши.

Еда была восхитительной. Длинный, неспешный обед, сопровождавшийся одобрительными охами и ахами Кей.

Они ели жареного цыпленка с зеленым салатом, хрустящий свежий хлеб на тарелках из тонкого фарфора и пили из хрустальных кубков охлажденный лимонад. Ник, улыбаясь, смотрел, как она пробует рокфор, камамбер и сыры разных размеров в виде твердых кубиков и соленые крекеры. Она оценила нежные маленькие кусочки копченой ветчины и тонко нарезанный сочный ростбиф. Она набросилась на орехи, виноград и груши. И особенно она смаковала роскошный торт со свежей земляникой и густым кремом. Она даже не отказалась от большого второго куска.

Наевшись до отвала, Кей передала Нику пустую тарелку и, глубоко вздохнув, сказала:

— Пожалуйста, передайте Лин Тану, что мне очень понравилась еда.

— Непременно, — пообещал Ник.

Он быстро убрал еду и тарелки с клетчатой скатерти, уложив все в корзину. Убрал все, за исключением хрустальной вазы с одинокой розой. Ее он оставил там, где она стояла, между ними.

Кей снова удовлетворенно вздохнула:

— Думаю, нам пора возвращаться, Мак-Кейб.

— Конечно. Как вы скажете. Ни один не пошевелился.

— М-м-м, — лениво пробормотала Кей. — Да, я полагаю, теперь пора ехать.

— Если вам этого хочется, Кей. — Ник взглянул на нее. Кей затрепетала от звука собственного имени у него на устах. По спине у нее пробежал холодок. Она знала, что они должны ехать. И сейчас же. Здесь было слишком красиво. Слишком романтично. И слишком уединенно.

— Нет, — честно призналась Кей, устремив взгляд на птиц, грациозно круживших над скалами. — Нет, не очень хочется. Здесь так чудесно и мирно. — Она откинула голову назад и взглянула в безоблачное небо, отливающее глубокой голубизной. Она опустила глаза, бросила взгляд на Ника и добавила: — Думаю, мы можем остаться еще ненадолго.

— Полагаю, что да, — произнес он низким грудным голосом.

Свободно свесив руку на поднятом колене, Ник спокойно и уверенно улыбнулся Кей. Хорошо понимая, что сидящая рядом с ним молодая женщина пуританского воспитания требует иного обращения, чем любая из женщин в его жизни, Ник был ненавязчиво обворожительным. Он старался ничем не испугать и не расстроить ее. В то же время он напомнил себе, что времени у него мало. У него оставалось меньше месяца, чтобы соблазнить ее. На сегодня его задача состояла в том, чтобы заставить ее почувствовать себя с ним свободно.

Именно это он и делал.

Они разговаривали легко, непринужденно, как два закадычных друга. Кей хотела больше узнать о городе у залива, и Ник с радостью выполнял ее желание.

— У меня любовь с этим городом всю мою жизнь, — произнес он, полуприкрыв серебристо-серые глаза.

— Сан-Франциско — ваш дом. Вы родились здесь?

— Верно, — сказал он, не развивая тему дальше. — А вы? Где вы родились, Кей?

И снова ее охватила волна этой глупой радости при звуках произнесенного им ее имени. Кровь запульсировала в жилах.

— В Сент-Луисе, Миссури, — ответила она.

— Расскажите мне о себе, — мягко настаивал Ник. — Что было десять лет тому назад?