Чечня рядом. Война глазами женщины - Ольга Алленова

Еле держась на ногах от горя и усталости, они целый год приходили на судебные заседания по делу уцелевшего террориста Нурпаши Кулаева – не только для того, чтобы смотреть ему в глаза, но и для того, чтобы собирать по крупицам показания свидетелей и участников штурма. Они сделали очень многое. Они нашли вещдоки (тубусы от огнеметов, из которых стреляли по школе). Они добыли видеозапись показаний военных – участников штурма, которые подтверждают, что первые взрывы и пожар в спортзале были спровоцированы стрельбой из огнеметов с крыш соседних домов, тогда как бомбы, установленные террористами, даже не взорвались.

Но их никто не слышит. Следствие установило, что в спортзале сработали бомбы, установленные террористами, и эту же версию подтвердило многомесячное расследование официальной депутатской комиссии. Власти поставили точку в деле о Беслане. Как и в деле «Норд-Оста», здесь нет виновных, кроме террористов.

А может, во всем этом виновата не власть? Может быть, виноваты те, кто третий год подряд в день годовщины Беслана отмечает день рождения Москвы и какие-то другие праздники? Это ведь для Беслана три года – слишком мало, чтобы забыть. Для российского общества это слишком долгий срок.

Рамзан Кадыров – самый популярный герой чеченского телевидения. Он танцует и кричит «Аллах акбар!» на открытии грозненского аэропорта. Он сидит перед камерой рядом с замминистра внутренних дел России генералом Еделевым и обращается к своему народу по-чеченски, а в конце речи спрашивает генерала по-русски: – Правильно я говорю?

И генерал кивает головой, что да, правильно, хотя, конечно, ничего не понял из этой речи, и чеченцам нравится видеть русского генерала, который соглашается с Рамзаном даже в том, чего не понимает.

Кадыров – новый национальный лидер. Он, как и весь его народ, не любит армию и принесенную ею войну. Он далеко не миротворец, и он хорошо знает закон джунглей: побеждает тот, кто сильнее. Но в современном мире, кроме силы, нужно что-то еще. Он знает, что он идет по пути многих российских политиков, культивирующих национальную идею. Ведь это самый легкий способ добиться авторитета. Он требует развивать чеченский язык. Он хочет открыть международный аэропорт в Грозном. Он говорит, что чеченцы станут самым развитым и самым процветающим народом России. Ему удалось то, чего не удавалось до сих пор никому. Используя несколько факторов – деньги, силу и национальную идею, – он заставил считаться с собой не только чеченцев, но и кремлевских чиновников. Эти чиновники его боятся. Наверное, небезосновательно. Ведь именно с этой чеченской национальной идеей Кремль воевал с начала 1990-х годов. Выходит, идея оказалась сильнее Кремля.

* * *

В июне 2005 года в Чечне случилось ЧП. В станицу Бороздиновскую ворвались неизвестные в военной форме и в масках. Забрав с собой ii местных мужчин, они подожгли их дома, оставив на улице их жен и детей. Бороздиновцы, этнические аварцы, дружно покинули свои дома и ушли в соседний Дагестан, где разбили палаточный лагерь. Президентом Чечни тогда еще был Алханов, но руководил республикой, по сути, Рамзан Кадыров. Зачистка Бороздиновской показала, что в Чечне на самом деле по-прежнему два хозяина – Рамзан Кадыров и военные. И при всем желании избавиться от власти военных Кадырову пока не удается.

27.06.2005. Алу Алханов

Вчера в палаточный лагерь к беженцам из чеченской станицы Бороздиновская наконец приехал президент Чечни Алу Алханов. Он пообещал им хорошую жизнь, если они вернутся, и плохую, если откажутся.

Президента Чечни ждали еще в субботу – беженцы решили, что раз полпред президента в Южном федеральном округе Дмитрий Козак, будучи в Грозном, пообещал до субботы разобраться в ситуации, значит, президент Чечни в субботу непременно приедет выполнять поручение полпреда. Они ошиблись на один день: в субботу первый вице-премьер Чечни Рамзан Кадыров устроил в Центорое и Гудермесе празднества по случаю получения очередного ордена, и президент, распределяя свое субботнее время, никак не мог отдать предпочтение беженцам.

Зато вчера прямо с утра президентский кортеж отправился в Бороздиновскую. Походив по пустынным улицам станицы, из которой бежало 80 % населения, президент, видимо, понял, что решать проблему надо все-таки в лагере беженцев, а не около их брошенных домов, и отправился в Кизляр. Лагерь, в котором проживают 1148 аварских беженцев, раскинулся за городом, в чистом поле. Жить там нельзя в принципе: нет воды, а поле кишит грызунами – разносчиками холеры. В Дагестане уже дважды вспыхивали сильнейшие эпидемии. В каждой палатке разместились по три-четыре семьи, то есть по 15–20 человек. Солнце палит нещадно, и в брезентовых палатках нечем дышать. Поэтому все обитатели лагеря целыми днями сидят на солнцепеке и смотрят на дорогу.

Они ждут, что из Чечни приедут чиновники и привезут им живых или мертвых сыновей – тех самых, которых в ночь на 4 июня люди в камуфляже обмотали скотчем и увезли из села.

По другую сторону дороги в палатках сидят следователи военной прокуратуры. Они уже четвертый день опрашивают очевидцев зачистки. Люди верят следователям и подробно рассказывают, как выглядели военные, на каком транспорте они были и что говорили. Люди знают, что на десятый день после зачистки в сгоревших домах были обнаружены обуглившиеся человеческие кости. В общем-то, они сами их и обнаружили, когда разыскивали свое уцелевшее имущество. Но никто не хочет верить, что кости – это все, что осталось от тех парней, которых увезли военные. Поэтому комендант лагеря Магомед Магомедов просит меня не спрашивать про останки:

– Каждый верит, что его сына там не было.

Когда лагерь наводнили военные с автоматами наперевес, все поняли, что едет чеченский президент. При этом все почему-то решили, что он везет тех самых пропавших. Может, и не 11 человек, потому что обгоревшие останки кому-то все же принадлежали, но хоть кого-то. А президент на 11 блестящих черных джипах привез первого вице-премьера Рамзана Кадырова, командующего объединенной группировкой войск Аркадия Еделева, депутата Ахмара Завгаева и чуть ли не весь свой кабинет министров. Джипы сосчитали аварские мальчишки, которые потом бегали по лагерю и кричали про свои математические победы.

Президент вышел из машины, и его личная охрана кинулась расчищать ему дорогу, орудуя прикладами автоматов.

– Ради кого он сюда приехал? – стали возмущаться беженцы. – Ради нас или ради Козака?!

Они, конечно, и сами понимали, что президент приехал не по своему желанию, а по указанию свыше.

– Салам алейкум, – сказал президент рассевшимся по краям поляны людям и услышал в ответ напряженное молчание. – Вообще-то у мусульман положено хотя бы встать, – негромко, но и не тихо добавил он и прошел куда-то к краю поляны.

Было видно, что в центре выступать ему совсем не хочется. Люди ринулись за президентом, чтобы услышать, что же он скажет. Их отталкивали прикладами, на них орали охранники. Меня тоже дважды обругали его чернобородые телохранители. Вот так, среди криков, суматохи и злости господин Алханов начал свою речь.