Мастер собак - Олег Дивов

– Вы все поняли, Дети? – спросил Мастер.

Класс впал в глубокое раздумье. Сзади тихо шептались. В углу поднял руку Фил. Мастер кивнул ему.

– Что будут делать молодые по аварийному сигналу? Я в том смысле… – замялся Фил. – Ну, с ними же должен кто-то быть…

– Для молодых отдельный план. Одинаковый для всех. Они тоже получат батарейки. Но у вас там планы индивидуальные. У них один.

Люди замерли. И в наступившей тишине Сева одними губами, почти шепотом, пробормотал:

– Ты хочешь ими прикрыться… Живой щит…

Мастер посмотрел на ошарашенного своим открытием Севу, потом снова обвел взглядом класс и произнес:

– Наверное, это неважно. В случае неудачи вы все погибнете. Останусь только я.

Он сунул руки в карманы и, перешагнув через сидящего на полу Ветра, вышел за дверь.

Класс молчал. Горец грузно поднялся с чемоданчика, на котором сидел, протолкался к кафедре, грохнул «дипломат» на столешницу, звонко щелкнул замками и сказал:

– Подходим по одному, согласно номерам. «Группа Раз», я вас жду.

Батя, кряхтя, встал и подошел к Горцу.

– Суставы болят, – пожаловался он, протягивая руку. – Колени. Ты потом меня посмотришь, ладно?

Генерал выдвинул ящик письменного стола и положил руку на холодную рукоять. Пистолет по инструкции полагалось хранить в сейфе, но последние несколько месяцев Генерал старался держать его поближе. И каждый раз, когда полуденное солнце начинало разъедать мозг и становилось не по себе, – трогал, гладил, сжимал в ладони спокойный дружелюбный металл.

Дюжина патронов в обойме мягко светилась оранжевым. Каждая порошинка так и просила искры. Пули легонько кусали пальцы. Только капсюли были спокойны в холодной готовности выполнить свою миссию. Самая мужественная деталь в патроне – капсюль-воспламенитель.

Пистолет медленно просыпался, чувствуя хозяйскую руку. Пока он еще не чувствовал приказа к действию, но на всякий случай тихонько пошевеливал стальными членами, стряхивая дремоту.

Генерал облизнул пересохшие губы. Жалюзи на окнах были опущены, но даже сквозь них зимнее солнце обжигало морозом. По виску сбежала холодная капля. Генерал поежился и крепче сжал рукоять. Курок пистолета сам собой дрогнул и медленно начал сдвигаться назад, от бойка. Миллиметр за миллиметром он тянулся к точке боевого взвода. Спусковой крючок скользнул вперед.

За стеной референт Генерала судорожно вцепился белыми пальцами в край стола. На шее его вздулись жилы. Зрение туманилось, в воздухе словно повис голубоватый туман, и где-то сбоку, на самом краю взгляда, сгустился ужас. На него достаточно было только посмотреть – и он растаял бы, но не хватало сил шевельнуть глазами. В рот обильно хлынула слюна, но не было сил глотнуть. Человек захрипел, до боли напрягая мышцы.

В кабинете Генерал дрался за смерть. Все, что в нем еще оставалось человеческого, страстно желало приставить ствол к виску и с радостным стоном освобождения выстрелить. Убить, уничтожить эмоции, терзающие душу. Избавиться наконец от боязни солнца и открытых пространств, от этого постоянного озноба и гнилого привкуса во рту, от моментов полного затемнения рассудка, когда приходишь в себя и не можешь вспомнить, чем ты занимался несколько часов. Генерал уже четко знал свою миссию. Это раньше он метался, не понимая, что нужно делать и как себя вести, делал глупости, совершал досадные промахи. Теперь он осознал задачу и целенаправленно решал ее. Но, видимо, были нюансы, даже от него сокрытые, и в назначенные часы мозг засыпал, а тело начинало работать самостоятельно. И это было невыносимо. Генерал мучительно хотел стать цельным, подчиниться без остатка чистой и прекрасной силе, поработившей его. Но это оказалось невозможно, и он, тяжко страдая, искал от боли избавления, выбирая по привычке человеческий путь.

Человек в Генерале уже не боролся с тварью. Наоборот, он хотел помочь, искал выход. А раздираемая на части тварь пыталась выжить. Человек хотел выручить – и, используя ресурсы твари, взводил курок. Тварь, оттирая человека, поспешно возводила стену на пути солнечных лучей. По щекам Генерала текли слезы, тело покрыл холодный пот.

Референт за стеной, потеряв сознание, упал лицом на клавиши своего компьютера.

Курок щелкнул, встав на взвод. Рука потянула оружие из ящика. Тварь включила все резервы, и лицо Генерала страшно перекосилось. Он зарычал – перед его глазами вдруг отчетливо проступило невыносимо яркое пятно на краю стола – след последнего визита Мастера. Убийца! Убийца! Жестокий, холодный, расчетливый, хитрый… Ужас, крадущийся по пятам. Невозможно поверить, что через несколько дней он исчезнет. Скоро прилетит тот, другой, которого боятся даже люди. И раз его проклятые защитники точно знают правду о нас – знает и он. Нельзя допустить встречи. Старший все младшему расскажет. И младший даже может завербовать старшего в помощники. Тогда – конец. В людском исчислении – тысячи, а может, даже миллионы лет пустоты и бестелесности. Небытия. Пока на Земле снова не появятся Те, Кто Откроет Дверь. Их не осталось больше нигде и, наверное, уже не будет. А здесь таких много, им только нужно дать в руки власть. И тогда великое свершится, и Путь будет чист. Но случится ли так? И как горько, что судьбы мира сошлись в руках именно того человека, которого так трудно убрать с дороги. Сколько потеряно времени! Почему я так поздно очнулся? Ну чуточку раньше бы, пока мальчишка еще ни о чем не догадался… О, как горько, как больно, больно же! Мне больно!

Издалека, из глубины здания, спешил на помощь друг. Спасибо, верный товарищ, но ты не успеешь. Я не могу больше так. Мне плохо здесь. И если суждено проиграть, так пусть я лучше не увижу нашего поражения… Генерал приставил ствол к виску, со стоном выдохнул и мягко потянул спуск.

В тишине кабинета раздался звонкий щелчок. С душераздирающим криком сорвавшегося в пропасть Генерал врезался лицом в зеленое сукно письменного стола.

Молодежь «Четверки» на тренировочной площадке с упоением играла в снежки. Гоблин сидел на буме и копался в поясной аптечке, пытаясь разобраться, отчего заедает пружину в крышке. Время от времени он бросал взгляд в сторону Боя, который, согнувшись пополам, с хрустом выгрызал ледышки между пальцев. «Постоянно следи за собакой, контролируй, проверяй. Чуть зазевался – она уже кого-то ест, и виноват в этом ты. Как только завел опасную псину – делай выбор, кем хочешь быть в глазах людей. Хочешь, чтоб считали мужиком, – следи за зверем. Обоих зауважают. Хочешь выглядеть уродом – расслабляйся. Застрелят когда-нибудь. Кого-нибудь».

Бой оторвался от выставленной «пистолетом» задней лапы и потянул носом воздух. К Гоблину вразвалочку, засунув руки за пояс, шел Рэмбо. В Школе средний рост охотника был сто восемьдесят пять, и кличку свою Рэмбо схлопотал именно по этой причине. Он до среднего роста не дотянул верных пятнадцать сантиметров. Из-за этого же, наверное, пес у него был как шелковый. Не дрессированный, а просто задрюченный. Винни даже сделал Рэмбо по этому поводу выговор. Мол, негоже из кавказской овчарки выбивать тягу к инициативе. Эта сволочная порода тем и хороша, что может работать без оглядки на человека.