Столп огненный - Кен Фоллетт

Найти попутчиков на дорогу из Оксфорда в Хэтфилд оказалось гораздо сложнее. Большинство путников направлялось в Лондон, который лежал в стороне. Пришлось задержаться в Оксфорде, и Нед сам не заметил, как поддался чарам местного университета. Ему нравились оживленные ученые споры по любым темам, от точного местоположения Эдемского сада до вопроса, почему, если земля круглая, люди с нее не падают. Как правило, студенты после университета становились священниками, лишь немногие подавались в стряпчие или во врачи; матушка уверяла Неда, что в университетах не учат ничему полезному для торговцев. Дни, проведенные в Оксфорде, заставили его усомниться в правоте Элис. В мудрости матушке не откажешь, но и всеведущей ее не назовешь.

Спустя четыре дня, потраченных на ожидание и поиски, Нед примкнул к паломникам, что шли в собор Святого Альбана[31]. Дорога заняла три дня. А потом юноша решил, что хватит осторожничать, и в одиночку преодолел последние семь миль от Сент-Олбанса до Хэтфилда.

Король Генрих Восьмой отобрал дворец Хэтфилд у епископа Илийского и время от времени отсылал туда своих детей. Елизавета провела в этом дворце большую часть своего детства. А потом, насколько было известно Неду, старшая сводная сестра Елизаветы, Мария Тюдор, сочла, что родственнице лучше оставаться там под присмотром. Хэтфилд лежал в двадцати милях к северу от Лондона; это день пути пешком – или полдня верхом. Тем самым Елизавету не пускали в сам Лондон, где она могла бы превратиться в досадную помеху короне, но держали достаточно близко, чтобы она не вздумала своевольничать. Не то чтобы ее превратили в пленницу, однако покидать дворец по собственной воле ей запрещалось.

С пригорка, на который взбегала дорога, дворец был виден как на ладони. Более всего он смахивал на громадный сарай или амбар, выстроенный из красного кирпича. Слюдяные окна в стенах посверкивали на солнце. Подойдя ближе, Нед увидел, что на самом деле дворец представляет собой четыре здания, соединенных друг с другом и поставленных квадратом, а просторный внутренний двор вмещает сразу несколько лужаек для игры в теннис.

Мрачные предчувствия только усугубились, когда Нед разглядел многолюдье челяди возле дворца – конюхов, прачек, посыльных. Только теперь он сообразил, что Елизавета, пусть и в немилости у старшей сестры, оставалась особой королевской крови, а потому должна была содержать большой двор. Наверняка на нее жаждет работать множество людей. Наверняка ее слуги прогоняют таких вот охотников до службы каждый божий день.

Юноша приблизился и огляделся. Вокруг сновали люди, занятые своими делами, и никто не обращал на него внимания. Сесил вполне мог уехать; раньше эта мысль как-то не приходила Неду в голову, но ведь Сесил говорил, что ему требуется помощник, потому что сам он не может все время оставаться в Хэтфилде.

Нед отважился подойти к пожилой женщине, отстраненно чистившей грушу.

– Добрый день, мистрис[32], – поздоровался он вежливо. – Где я могу найти сэра Уильяма Сесила?

– Спроси у толстяка, – ответила женщина и ткнула пальцем в сторону дородного, хорошо одетого мужчины, которого Нед как-кто проглядел. – Его зовут Том Парри.

Нед послушался.

– Добрый день, мистер Парри. Я пришел повидать сэра Уильяма Сесила.

– Многие хотят с ним повидаться, – лениво отозвался Парри.

– Если вы передадите ему, что пришел Нед Уиллард из Кингсбриджа, он вам спасибо скажет.

– Да неужели? – Парри недоверчиво хмыкнул. – Из Кингсбриджа, значит?

– Верно. Прямо оттуда.

Парри и не подумал удивиться.

– Пришел, говоришь? Ну да, не прилетел же.

– Будьте добры, известите его обо мне.

– А если он спросит, по какому делу пришел Нед Уиллард, что мне отвечать?

– По важному делу, которое мы с ним обсуждали у графа Ширинга в двенадцатый день Рождества.

– Ладно, сэр Уильям с графом, а ты-то к ним как затесался? – Парри усмехнулся. – Небось вино подавал?

Нед позволил себе улыбнуться.

– Нет. Как я уже сказал, дело важное. И тайное. – Если его и дальше будут столь бесцеремонно допрашивать, он наверняка вспылит, так что пора заканчивать беседу. – Заранее благодарю.

Юноша было отвернулся, но уйти не успел.

– Ладно, ладно, чего взъелся-то? – Парри хмыкнул. – Идем со мной.

Следом за Парри Нед вошел внутрь. В доме было сумрачно и неуютно; да, Елизавета содержала королевский двор, но щедрость короны, очевидно, не распространялась на подновление дворца и смену обстановки.

Парри открыл какую-то дверь, заглянул в нее и произнес:

– Сэр Уильям, вы примете некоего Неда Уилларда из Кингсбриджа?

– Конечно, – ответил мужской голос.

Парри повернулся к Неду.

– Заходи.

Помещение было просторным, но скудно обставленным и напоминало скорее рабочую комнату, с учетными книгами на полках, чем приемную. Сесил сидел за письменным столом, который загромождали перья, чернильницы, бумаги и сургуч. На сэре Уильяме был черный бархатный дублет, слишком теплый на вид для лета; но этот вельможа вел, должно быть, малоподвижный образ жизни и потому мерз, а Нед вдобавок как следует прогрелся на солнышке.

– Как же, как же, помню, – проговорил Сесил, увидев Неда. – Сын Элис Уиллард. – Его тон был не дружелюбным и не враждебным – так, настороженным. – Матушка в добром здравии?

– Она потеряла все свои деньги, сэр Уильям, – честно ответил Нед. – Наши товары были в основном в Кале.

– Она не единственная, кого постигла сия незавидная участь. Мы поступили глупо, объявив войну Франции. Но что привело тебя ко мне? Я же не могу вернуть Кале.

– Когда мы с вами беседовали на пиру у графа Суизина, вы сказали, что ищете молодого человека вроде меня себе в помощники на службе у леди Елизаветы. Матушка тогда ответила вам, что меня ждет семейное дело, а потому я не гожусь. Но теперь никакого дела не осталось. Я не знал, удалось ли вам кого-то найти, и…

– Удалось, – коротко бросил Сесил, и сердце Неда упало. Но Сесил прибавил: – Мой выбор оказался поспешным и неудачным.

Нед снова воодушевился.

– Я сочту за великую честь, если вы решите, что я вам подхожу, – выпалил он.

– Не знаю, не знаю, – задумчиво произнес Сесил. – Это не та должность, на которой можно бездельничать при дворе за деньги. Придется много работать.

– Я не боюсь работы.