Мефодий Буслаев. Первый эйдос - Дмитрий Емец

Не желая сдаваться, Вихрова переместилась к столу вслед заБагровым и заставила его вновь поднять глаза. Теперь она не таилась. Складкакожи на лбу пошла зигзагом. Рот задергался. Лицо мялось как резиновая игрушка.Это было уже не обычное небрежное кокетство, а тяжелая магическая артиллерия,разящая, как коса Мамзелькиной. Антигон, окончательно сомлевший от любви,корчился на полу, как червь на газовой конфорке. Он пытался подползти к Нате ипоцеловать ее ботинок. Даже Меф против своей воли сделал к Нате большой шаг.Опомнился. Отвернулся. Вытер пот со лба.

Один Багров смотрел на Нату все с той же вежливойотрешенностью, хотя, пожалуй, и не без любопытства.

– Тебе нехорошо? Хочешь колбаски? Ничего, чтополукопченая? – спросил он ласково.

Лицо у Наты застыло. Ей хотелось взять палку колбасы ишарахнуть Багрова по голове. Вместо этого Вихрова круто повернулась и отошла отМатвея.

– Он некромаг. Он может полюбить лишь однажды. Еслиполюбит во второй раз – умрет, – шепнула ей Ирка.

Шепнула и усомнилась, так ли это. Рассуждая формально,Багров не столько некромаг, сколько ученик волхва, практикующего некромагию.

Параллельно Ирка неожиданно поймала себя на том, что все этовремя ревновала Багрова к Нате, и теперь испытывала радость от того, что тасела в лужу. Эта бедняжка явно привыкла стричь парней как овец. А тут –гляди-ка! – ничего не перепало. Только угостили полукопченой колбаской.Оно и понятно: печенья-то на всех не хватает.

Ната недоверчиво поморщилась. С Иркой она общалась как субогой, роняя слова как милостыню, по три звука в минуту. Хотя Ната вела себятак со всеми дочерьми Евы без исключения. Ей были интересны только сыновьяАдама.

– Бред! Все некромаги так говорят. Это у них мулькатакая. Мужчине надо не в душу заглядывать, а в паспорт, – отрезала она.

– Матвей! У тебя есть паспорт? – окликнула егоИрка.

Паспорта у Багрова не оказалось, равно как и московскойпрописки. Он даже затруднялся сказать, какая у него дата рождения. Озвучь онее, в паспортном столе вежливо попросили бы подождать четверть часа в коридоре,пока будет готов документ, а сами вызвали бы психиатрическую «Скорую» скрепкими дядями в мятых халатах.

Матвей закончил резать колбасу и принялся открыватьконсервы. Он делал это лихо, едва касаясь банок ключом, что дало Натевозможность ввернуть комплимент про настоящую мужскую работу.

– Я бы никогда так не смогла! – сказала она.

Меф вспомнил, как полгода назад Арей, взбешенный леньюВихровой на тренировках, забросил Нату в спортзал к борцам-вольникам,потребовав, чтобы она вышвырнула всех вон. Из оружия у Наты был лишь шест. Приэтом, чтобы Вихрова не применяла свой дар, он заморозил ей мышцы лица. И самоеинтересное, что Ната справилась. Действительно, где ей открыть консервнуюбанку?

Антигон тем временем извлек из кипящей воды «Макфу», котораявопреки всему не превратилась в клейстер. Мефодий подумал, что его поездка квалькирии смахивает на заурядные гости. Для полноты ощущений не хватает толькомузона и парализованной бабули, которая лежит в соседней комнате и упорноотказывается освободить жизненное пространство, умотав на улицу.

Буслаев сам не понял, как стал резать хлеб. Кажется,вызвался, чтобы не стоять истуканом посреди тесной комнаты, служа промежуточнымаэродромом для пролетающих мимо мух.

«Ну вот! И как мне теперь, интересно, разбираться свалькирией?» – подумал Мефодий. В сложившейся ситуации было бы глупоразмахивать мечом, перерубая потолочные балки, и громовым голосом требоватьобъяснений.

– Никого особо не приглашаю, но все готово, –устало сказал Багров.

Ирка заметила, что Мефодий едва заметно поднял брови. Багроввел себя как хозяин – как настоящий расслабленный хозяин, а не хлопотун,который и на стул не присядет, порываясь каждую секунду бежать на кухню что-топереворачивать или выключать.

«Надо бы и мне немного проявить себя хозяйкой!» – подумалаИрка и напряглась, размышляя, что бы такое ей произнести, чтобы все вспомнили,что «Приют валькирий» все же не «Берлога некромага».

– Хорошо бы на бутерброды сверху положитьпетрушку, – сказала она.

Валькирии почудилось, что ее слова упали на дно глубокогоколодца. Воцарилось вежливое молчание.

– Зачем? – наконец спросила Ната.

– Это было бы красиво, – беспомощно сказала Ирка.

– Что? Правда?

Ната замаскировала зевок, превратив его в вежливую улыбку.Один верный Багров благородно попытался поддержать Ирку и даже запоздало извлекиз воздуха влажный пучок петрушки, однако Ирке было уже не до украшениябутербродов. Она молча взяла петрушку, села за стол и стала демонстративно, свызовом жевать ее, ощущая себя заблудившейся козой.

Ей хотелось вызвать группу чистильщиц во главе с Таамаг,чтобы они всех тут поубивали. Некромаг и два ученика мрака, один из которыхБуслаев! Для валькирий с их черно-белым видением мира и суровой решимостьювыпалывать зло – самое оно.

Пока Ирка упрямо давилась петрушкой, Мефодий таскал сбутербродов колбасу. Как мужчина и хищник, хлеб он ценил меньше мяса. Изредкаон поглядывал на валькирию. Мефу чудилось, что она щекочет ему память далекимускользающим воспоминанием. Меф пытался нашарить его, отделив от множествадругих, однако воспоминание упорно сопротивлялось, и вместо него память ловилакакие-то маловажные подробности. Например, Меф услышал навязчивый и дразнящийзапах резины. Так пахнут новые велосипедные покрышки, когда вносишь их с улицыв тесноту квартиры.

«При чем тут это?» – растерялся Меф. Он никак не могувязать, что похожие шины идут на колеса инвалидной коляски и однажды он сампомогал менять их.

Пока Ирка страдала, а наследник мрака ел колбасу, Натауспела отвесить пристававшему к ней Антигону два-три пинка. Багров еепо-прежнему игнорировал, и Нате нужно было на ком-то сорвать раздражение.Антигон театрально отлетал к стене и вообще пребывал на седьмом небе.

– Как мало мужчине надо для счастья, – заявилаНата с вызовом.

– Это смотря какому, – спокойно поправил Багров.

– Скажем, такому, как ты? – спросила Вихрова.

Ирка была убеждена, что Матвей не станет отвечать на такойоткровенный вопрос, но он ответил:

– Мне еще меньше, чем Антигону. Уединение, лодка,лошадь, книги и единственная девушка, которую я люблю, рядом.

Ирка закашлялась. Петрушка попала ей в дыхательное горло.Антигон забрался на стул, чтобы похлопать ее по спине.