Повседневная жизнь Калифорнии во времена "золотой лихорадки" - Лилиан Крете

Однажды ночью он услышал заунывное пение, доносившееся из соседней индейской деревни. Женский голос переходил от скорбной жалобы к пронзительному крику, уходил в глухой регистр и возвращался, «словно мяч на конце веревки», к новым высоким нотам. Община оплакивала смерть человека.

Уорд проник внутрь хижины, где находился усопший. Женщина пела, сопровождая пение неким танцем, который заключался «в серии резких подпрыгиваний на плотно сжатых ногах, исполнявшихся с энергией, настолько близкой к ярости, что глаза невольно искали некоего распростертого врага, которого плакальщица втаптывала в пыль…». Когда его глаза привыкли к темноте, он заметил нескольких стариков, сидевших на земле. Их руки были сцеплены под коленями, на которые они опирались подбородком. Старцы сопровождали танец женщины глухим ворчанием. «Если одна плакальщица совершенно изнемогала от танца и пения, то падала на землю посреди плачущих, и ее место занимала другая….»(9)

Пение и танцы продолжались всю ночь. Наутро деревня предавала покойного пламени костра. Уорд заметил вдали процессию, которая медленно направлялась к лесу «индейской цепочкой», и поспешил к ней присоединиться. Все уселись у деревьев, окружавших поляну, мужчины — по одну сторону, женщины — по другую, «как у квакеров». В центре высился костер из трех бревен, положенных на две поперечины. На них положили тело. Один «крепкий» индеец, чье лицо было Уорду незнакомо, руководил церемонией. Он прошел несколько раз между поляной и лесом, чтобы набрать веток. Собрав достаточное количество, «он подал знак, и мужчины племени, по одному поднимаясь с места, возложили на тело, как залог дружбы, какие-то незначительные вещи». Затем пришел черед женщин, «которые оказались более щедрыми». Среди их даров мелькнуло одеяло и даже сарапе. Распорядитель подал им знак вернуться на свои места и факелом поджег костер. Когда занялся огонь, индейцы вновь принялись петь. Жалобное пение плачущих женщин, чьи лица были выкрашены черной краской, вторившие им стоны мужчин, смешивались с треском пламени, пока от тела не остался лишь пепел. «Эта сцена, — пишет Уорд, — навевала неописуемую тоску»(10).

Потом все ушли, и распорядитель остался один. Он собрал останки и положил в корзину, которую с наступлением ночи, вдали от глаз соплеменников отнесет в некрополь, место которого известно лишь старейшинам племени.

Мивокских деревень было больше сотни, и их территория простиралась до Йосемита. Прекрасная долина Йосемита оставалась незахваченной белыми до 1851 года. Она служила прибежищем индейским повстанцам. Некоторые объединялись вокруг бывших «новообращенных христиан», и одним из их занятий были разбойные нападения на лагеря золотоискателей.

У подножия Сьерры, у самой Йосемитской долины в 1849 году обосновался весьма колоритный персонаж — Джеймс Сэвидж — солдат, золотоискатель и торговец. Сэвидж начал с того, что стал собирать участки и нанимать индейцев для работы на них. Потом он открыл два торговых поста, один — на Мерседе, другой на Туолумне, затем два других — на Фресно и на Ага Фриа Крике. Он торговал с индейцами, выучил их диалекты, завел себе среди них друзей, усвоил их нравы. Он стал многоженцем. Число его жен по сохранившимся источникам разнится — от двух до тридцати трех! Эти многочисленные жены сделали его влиятельным человеком среди индейцев. Внешний облик Сэвиджа не производил большого впечатления. Одна местная газета описывает его как низкорослого мужчину с правильными чертами круглого лица, с голубыми глазами, чьи светлые волосы «падали ему на плечи локонами на английский манер, как у девушки»(11). Говорят, что индейцы его обожали.

Чем больше золотоискателей прибывало на южные россыпи, тем напряженнее становились отношения между бледнолицыми и краснокожими. Осенью 1850 года мивоки из района Марипозы объединились со своими соседями йокутами, чтобы прогнать белых. В середине декабря они вышли на тропу войны. Первой жертвой стал Сэвидж. Индейцы напали на один из его торговых постов и убили многих из его людей.

Кровопролитная резня казалась неизбежной. Под ружье был поставлен батальон волонтеров. Первая схватка в январе стоила жизни четырем десяткам индейцев. Индейцы ответили новыми нападениями. Золотоискатели потребовали помощи у губернатора. Тем временем в Калифорнию прибыла федеральная комиссия, которая призвала население к спокойствию. Полные решимости, миротворцы отправились в графство Марипозу и с согласия губернатора Макдоугала попытались убедить племена Сьерры прийти на совещание, чтобы обсудить условия мира. Явилось всего несколько вождей.

19 марта 1851 года началась кампания против индейцев. Несколькими днями позднее, 27 марта, судя по записям в записной книжке Роберта Экклстона, авангард Марипозского батальона во главе с Джеймсом Сэвиджем разбил лагерь в Йосемитской долине. Так в долине впервые оказались белые пришельцы(12).

Величественность и красота, простирающиеся на многие мили долины, бросали вызов воображению. На какое-то время люди забыли о цели своей экспедиции. Долину обволакивал легкий туман, и облака покрывали самые высокие вершины. «Эта дымка лишь делала более впечатляющим вид, открывавшийся моему взгляду, — пишет один из волонтеров Л. Г. Бюннелль, — и меня охватило какое-то особенное ощущение. Я почувствовал, как от волнения на глазах у меня выступили слезы»(13).

Последние дни свободы йосемитских индейцев начались с осквернения их прибежища. К старому вождю Тен-ие-йа был отправлен посланец: если вождь согласится сдаться в долине Сан-Хоакина и заключить мир с комиссарами, белые дадут ему и его народу продукты и одеяла. Если откажет, то все будут изгнаны с этой земли.

Тен-ие-йа доставил свой ответ лично. По словам Экклстона, он якобы заявил Джеймсу Сэвиджу, что его народ не желает ничего получать от «великого белого отца из Вашингтона». «Наши женщины могут делать нашу работу. Уходите… Оставьте нас в наших горах, где мы родились и где прах наших отцов был развеян ветрами…»(14)

Марипозский батальон углубился дальше в Йосемит. Тен-ие-йа был схвачен, его сын убит. Лишенные руководства индейцы сдались. В 1851 году было подписано 18 договоров с калифорнийскими племенами, которые сенат Соединенных Штатов так никогда и не ратифицировал, и им были отведены резервации. Им пообещали 18 территорий общей площадью 7 500 тысяч акров. Получили же они всего 500 тысяч акров земли.

Джеймс Сэвидж, чья роль в марипозской войне представляется весьма двусмысленной, возобновил доходную торговлю с индейцами, но дни его были сочтены. Вместе с популярностью и богатством он нажил себе и завистников: один из них прикончил его в драке.