Ренди. Жизнь вне времени - Марина Викторова

– Вполне. Мы можем продолжить.

София нажала кнопку записи на диктофоне.

* * *

Любовное сюсюкание, обнимашки, а также все «котики/зайчики» кажутся детством до тех пор, пока не относятся к тебе. Я привык считать себя зрелым человеком: по-доброму острил при виде зоопарка сердечек на День святого Валентина, подшучивал над мелодрамами. Заметив влюбленную парочку, я вспоминал не романтические рыцарские романы, а строки из Пушкина: «Им можно с жизнию шалить и слезы впредь себе готовить. Еще пристало им любить, а нам уже пора злословить». Тем самым я уверял себя в том, что уже перерос юношеские влюбленности, когда «все навсегда», и романтика для меня осталась только в кино.

После первой ночи с Ренди вся моя «зрелость» улетучилась, как кожура от семечек при включенном вентиляторе. Утром, когда он принес мне завтрак в постель, я увидел его совсем другим: большой махровый халат неловко распахнут на груди, мокрые после душа темные волосы спутаны; такой близкий, человечный, Ренди привлекал меня еще больше, чем завладевший моим воображением демон ночи. Слегка коснувшись моей щеки, он ласково произнес:

– Мне можно сказать все что угодно.

– Я люблю тебя. – Эти слова сами сорвались с моих губ.

– Знаю. – Ренди поцеловал меня.

Дальше я повел себя как оголодавший человек, который стремится запихнуть в рот все сразу. Меня буквально прорвало. Потеряв всякий контроль, я обрушил на Ренди целый поток любовных признаний. Из всего произнесенного эпитет «мой единственный» был самым скромным. Обычно после такого водопада нежности в ответ получаешь аналог фразы «Не грузи меня своими чувствами», но Ренди не стал меня останавливать и тем самым окончательно дал разрешение моему мозгу взять внеплановый отпуск. Все выходные мы занимались любовью, ели и разговаривали, точнее, говорил в основном я, а Ренди мужественно терпел.

Последующие месяцы я существовал словно в другом измерении, вел себя как обкурившийся наркоман. В понедельник на работе я весело приветствовал коллег и даже поцеловал в щеку нашего главного бухгалтера Нину Федоровну. Когда шеф объявил, что из-за финансового кризиса премий не будет, все стали недовольно фыркать, а я блаженно улыбался, мысленно находясь рядом с Ренди. Боря тогда даже отвел меня в сторону и предупредил о побочных эффектах марихуаны. Я в ответ лишь рассмеялся и сказал, что он классный боевой товарищ, а Боря потом еще несколько минут стоял с раскрытым ртом. Работа, тонкости семейных отношений – все отошло на второй план. Помню, на юбилее дяди Коли я крепко обнял Любу, с которой никогда не ладил. Она и Валера были так ошарашены, что за весь вечер не произнесли ни одной колкости.

Я весь лучился счастьем, видя мир через десяток розовых очков, голова отказывалась работать, а по телу разливалось приятное волнение. Одной из главных радостей для меня стали прогулки с любимым, когда, идя рядом, я держал Ренди за руку, без умолку болтая или прыгая вокруг него, как дрессированная обезьяна.

Промозглым ноябрьским днем любимый встретил меня после работы, и мы снова отправились гулять. Шел неприятный моросящий дождик, небо наглухо затянули мрачные слоистые облака, под ногами чавкала грязь, а я порхал над ней, как бабочка, перепрыгивая через лужи. Мы шли по продуваемому всеми ветрами мосту, но я, подобно ребенку в цирке, находясь рядом с Ренди, пил из чаши удовольствия и не мог остановиться.

– Поцелуй меня, любовь моя. – Я взял его за обе руки и развернул к себе.

– Лучше скажи, как ты относишься к понятию избранности? – Впервые за несколько недель Ренди получил возможность вставить хоть слово.

– Сначала поцелуй. – Я придвинулся ближе.

– Ты же хотел узнать многогранность жизни, – напомнил Ренди.

– Даааа, кажется… – протянул я, изо всех сил пытаясь воззвать к остаткам своих мозгов, но на все запросы моя рациональная часть отвечала «500 Внутренняя ошибка».

Действия извилин в моей голове напоминали шумную вечеринку на верхнем этаже, где все активно веселятся, увлеченные вихрем музыки, а попытки моего сознания достучаться до них можно было сравнить с действиями пожилой соседки снизу, которая не может уснуть: она пытается будить совесть, ругается, просит, а в ответ получает лишь шутки и улыбающиеся лица, вытягивание серьезности из которых равносильно зимней рыбалке на ледовом стадионе.

Любая философия была мне абсолютно по барабану, тем более рассуждения о многогранности мира. Моим единственным желанием в тот момент был секс с Ренди. К эротической стороне нашей жизни я всегда относился просто: есть – хорошо, нет – обойдусь. Благодаря моей привлекательной внешности девушки, желающие со мной переспать, находились сами собой, без усилий с моей стороны. Мы хорошо проводили время, а потом без сожалений забывали друг друга, большего мне было не нужно. С Ренди я, неожиданно для себя, свихнулся на сексуальной теме – мне хотелось везде и всюду. Тем не менее, призвав на помощь свои актерские способности, я сделал серьезное лицо и спросил, стараясь говорить размеренно:

– О ком ты хочешь рассказать мне на этот раз?

– Зайдем поужинать? – предложил Ренди.

Я согласился. Довольно быстро мы нашли уютный ресторанчик, где столики располагались достаточно далеко друг от друга, а некоторые, включая наш, были даже отделены от основной зоны перегородками.

– Пойдем завтра смотреть новых «Мстителей»? – предложил я, располагаясь на мягком диване. – Люблю фильмы про супергероев с закрученным сюжетом, где много взрывов, фантастической техники и разных сверхспособностей. Единственно, что не нравится, когда герой полчаса экранного времени жалуется: «Это мой дар и проклятие. Как я хочу стать обычным».

– А ты сам когда-нибудь хотел быть как все? – поинтересовался Ренди, открывая меню.

– Не хотел, а был, – признался я. – Да и сейчас ничего особо выдающегося во мне нет – человек, как человек. В детстве я очень переживал из-за того, что был совершенно обычным ребенком, не вундеркиндом или индиго.

– Что ты подразумеваешь под обычным? – Ренди откинулся на спинку дивана, слегка встряхнув головой, чтобы сбросить со лба черную прядь.

– Читать не любил, учился из-под палки. Мне нравилось в машинки играть или по деревьям лазать. Чтение детской познавательной литературы для меня было разновидностью наказания. Школу возненавидел с первого дня. Одна знакомая часто жаловалась моей маме на то, что ее детей не оторвать от книжек, а я искренне не мог поверить, что кто-то может любить это занятие. Мне дарили энциклопедии с картинками, а я аккуратно ставил их на полку подальше, чтобы не мешались. Спортивных достижений у меня также не было: всем секциям я предпочитал дворовый футбол. В общем, развивали меня развивали, а толку ни на грош.

– Судя по улыбке, ты не сильно об этом сожалеешь, – заметил Ренди, кладя ладонь мне на колено.

– Я свое отсожалел. Да, все верно, я никакой не избранный, но и не злодей, вреда не делаю, свою нишу занимаю, а мое любимое занятие – валять дурака.