Ночь грома - Стивен Хантер

Вокруг собирались ребята Грамли. Большинство были в бронежилетах, а вооружение представляло собой в основном пеструю смесь дешевых, но эффективных пистолетов-пулеметов производства стран третьего и четвертого мира, собранных в арсеналах организованной преступности по всему Югу, с небольшой примесью надежной американской рухляди. Здесь были два шведских К, два египетских «Порт-Саида» (копии К), несколько видавших виды Мк-760, изготовленных каким-то мелким африканским производителем по подобию оригинала «смит-вессон» (который, в свою очередь, представлял собой копию К), один «узи», раздолбанный древний «томпсон» и даже один АК-47. Щелчки и лязг вставленных магазинов, передернутых затворов, надетых ремней с запасными магазинами, затянутых застежек бронежилетов напоминали шумную возню кур, клюющих грецкие орехи на алюминиевом полу. Но через несколько секунд все было завершено.

— Папа, мы готовы, — доложил Калеб, бывший чем-то вроде сержанта.

— Хорошо. Ребята, держитесь в темноте, толпа начинает выходить. Боже всемогущий, какое же это огромное людское море!

И это действительно было так. Первые из ста пятидесяти тысяч человек вышли в ворота автодрома и, оказавшись на свободе, тотчас рассеялись в разные стороны. Это был настоящий исход из храма НАСКАР, и сейчас всему этому народу оставалось только вернуться в мир скучной реальности, а сделать это можно было, лишь проделав медленное шествие в обратном направлении по сравнению с шествием утренним. Те, кто вышел первым, бегом устремились к своим машинам, спеша вывести их с забитых битком стоянок. Тем временем, появившись словно из ниоткуда, на дорогу вышли полицейские в желтых с белым жилетах и с красными светящимися жезлами в руках, чтобы направлять или хотя бы сдерживать могучий поток людей и машин. В теплом летнем воздухе повисли клубы пыли и едкие облака табачного дыма от сигарет и сигар, слышались крики, в основном радостные, звон бутылок, хлопки открывающихся банок, готовых выдать свое содержимое, дружелюбный гомон людей, объединенных одной страстью, жужжание насекомых, привлеченных светом, редкие выкрики разошедшейся молодежи, плач притомившихся детей — бурное веселье счастливых, но уставших людей.

За какие-то минуты образовались заторы: слишком много машин, слишком много народа, слишком мало дорог. Воздух наполнился сердитыми гудками клаксонов, однако в основном люди смирились с мучительно медленным разъездом по домам. Вскоре все полосы напротив придорожной закусочной «Пайни-Ридж» оказались плотно забиты машинами, полными людей, бампер к бамперу, дверь к двери, намертво застывшими в обоих направлениях. И те, кто сидел в машинах, даже не догадывались, что всего в нескольких шагах от них в темноте затаилась группа боевиков, вооруженных до зубов, полных агрессии и безумия.

«Да, ребята, через пару минут вам предстоит здорово повеселиться», — подумал брат Ричард.

Он держался позади, безоружный. Ему незачем было вылезать вперед, рискуя получить пулю в первоначальном столпотворении. Он выйдет из укрытия только тогда, когда грузовик будет захвачен, а инкассаторы сложат оружие или будут убиты. Брат Ричард облизал пересохшие губы, но язык тоже был сухой. Достав бутылку воды, уже теплой, он отвинтил крышку и отпил большой глоток.

— Полегче, брат Ричард. Будет не слишком хорошо, если посреди всей заварушки вам придется сворачивать на обочину, чтобы отлить.

Все рассмеялись.

— Ну что ж, кузен Клетус, если так случится, ты будешь сдерживать толпу, пока я буду опустошать свой шланг, договорились?

Новый взрыв хохота. Этот брат Ричард, какой же он шутник!

Медленно тянулись минуты, ребята терпеливо ждали, озаряя темноту огоньком «Мальборо» или «Лаки страйк», заполняя пространство под навесом табачным дымом.

— Я его вижу, — наконец сказал старик, стоявший впереди. — Да, точно, вот он, пытается вывернуть.

Теперь и Ричард тоже увидел грузовик. Это был «Форд Ф-750», официально именуемый «инкассаторский автомобиль для перевозки наличных денег». На плоских бронированных боках и дверях красовались эмблемы банка. Неуклюжий, громоздкий, десять футов высотой и двадцать два фута длиной, он обладал изяществом молоковоза 1950-х годов, гордо надувшегося для участия в торжественном параде. Белый грузовик сверкал в лучах яркого света, ровные ряды заклепок отбрасывали крохотные тени, делая его непохожим на гладкую, ровную кожу обычных машин; да, у этого большого, грузного малыша была текстура. Окна были забраны решетками с узкими щелями, похожими на амбразуры. Бронированный по высшему классу от колес до крыши, грузовик мог противостоять чему угодно, за исключением того, что приготовили для него сегодня Грамли. Прямоугольные бамперы, внушительный корпус, солидная угловатость сейфа — машина производила впечатление неуязвимости, напоминая движущуюся крепость, установленную на усиленные рессоры и амортизаторы.

Ричард разглядел двух обреченных водителей, безмятежных за пуленепробиваемым ветровым стеклом толщиной три дюйма, не подозревающих о том, что вот-вот разверзнется преисподняя. Они сидели расслабившись, смирившись подобно всем остальным с предстоящим хождением по мукам, и здоровенная махина медленно ползла по дороге, ведущей от здания администрации автодрома к шоссе Добровольцев. Грузовик словно застыл в очереди машин, ждущих, чтобы встать в другую очередь. Вокруг спешили люди, обходя, огибая застывшую машину, при этом кое-кто даже вскарабкивался на бамперы, и все это имело фантастический вид в коричневатом сиянии ртутных фонарей. Громоздкий грузовик требовал уважения к себе. Дважды машины, находившиеся в более выгодном положении, безропотно пропускали его вперед, потому что в нем было что-то магическое.

Но все быстро рушилось под воздействием феномена яркого света, когда ни одна деталь не кажется доминирующей, поскольку источников освещения было так много: ртутные фонари над головой, свет фар машин, двигающихся в противоположных направлениях по всем полосам, мигающие огоньки полицейских жезлов, а в небе быстро перемещались прожектора на вертолетах телекомпаний, среди которых были и две-три полицейские вертушки. Воздух тут и там вспарывали ослепительные лучи — это была битва на световых саблях из седьмого эпизода «Звездных войн»: «Атака смертоносных баптистов, прирожденных безжалостных убийц». Яркие пятна метались по клубящимся облакам пыли и дыма, и все это под аккомпанемент Америки 2008 года: машины, дети, крики, вопли, плач, смех. Люди здесь были чем-то незначительным — мерцающими тенями и призраками.

— Проклятье, — сказал Ричард, ни к кому не обращаясь, — по-моему, это великая страна, а?

— Черт возьми, ребята, — заметил Калеб, — пора и нам что-нибудь получить.

— Вот он, уже совсем близко. Калеб, ты готов?

— Да, сэр.

— Помни: ты двигаешься не таясь, как будто делаешь то, что должен делать. Помни: только не в окна, это пуленепробиваемое стекло еще понадобится нам по дороге наверх.

— Да, сэр. Я все понял, папа.

— Я люблю тебя, сынок. Я люблю вас всех, мои мальчики, мои храбрые мальчики Грамли, черт побери!