Семь смертей - Мила Серебрякова

– Геннадия убила Тамара. Она подсыпала ему в кофе цианистого калия.

– Что?!

– Вы не ослышались. Тамара убила Геннадия.

– Но она сама мертва.

– Верно, сразу после того, как Геннадий упал замертво, Тамара при помощи цианида покончила жизнь самоубийством.

– Нет. Я не верю.

– Придется, Катарина Бориславовна.

– По словам Геннадия, ему кто-то позвонил на сотовый и попросил приехать. Звонили от моего имени, значит, в деле была замешана женщина.

– Это Тамара.

– Но Тома немая.

– Она умела говорить не хуже нас с вами. И звонила Геннадию на сотовый она. Можете не сомневаться. Письмо с чистосердечным признанием и множеством интересных фактов, отправленное Тамарой, мы получили спустя два дня после случившегося.

– Тома написала вам письмо?

– Она созналась в убийстве Геннадия и сообщила, что уходит из жизни добровольно. Она отомстила убийце своей дочери и больше не видела смысла в жизни.

У Каты закружилась голова.

– Никита Кириллович, вы меня просто убиваете.

– Я сейчас не стану вдаваться в подробности. Скажу лишь, что три года назад дочь Тамары попалась в ловушку, став жертвой негодяев. По прибытии в Москву она работала проституткой в том самом особняке, а потом девушка скончалась. Она скончалась от множественных ударов, нанесенных Геннадием.

– Это все было написано в письме?

– Совершенно верно.

– Но как Тома докопалась до истины, как она узнала имя убийцы дочери и как так получилось, что она работала в коттедже кухаркой?

– К сожалению, об этом Тамара не написала ни строчки, она просто сообщила, что ей удалось выяснить правду и приступить к осуществлению мести. Скорее всего, женщина действовала так же, как и вы, Катарина Бориславовна. Провела собственное расследование и... Умудрилась проникнуть в логово противника.

– Никита Кириллович, но теперь-то вы не спасуете? Доказательства у вас есть, а время работает против вас, и если...

– Ошибаетесь, время работает на нас. И в ближайшее сутки мы приступим к главной операции.

Катарина всплакнула.

– Не могу поверить, что Полинка была связана с наркотиками и проституцией. Теперь понятно, куда она везла Сабину. Но Поля ее отпустила, она хотела покончить с прошлым.

– Вот именно поэтому ее и решили убрать. Когда она находилась в команде, она была своим человеком, а как только заикнулась о новой жизни, ее было решено убрать. Зря ваша одноклассница не пришла с повинной, глядишь, сейчас была бы жива-здорова.

Катарина допила остатки остывшего кофе.

– Все равно у меня в голове роятся многочисленные вопросы. В этом деле столько нестыковок.

– Например?

– Когда я впервые была в квартире Фурмановой, Анна Дмитриевна познакомила меня с девушкой – Татьяной. А через два дня Татьяна таинственным образом испарилась. Вы не думаете, что девушка могла быть как-то связана со смертью Фурмановой?

– Исключено. Анна Дмитриевна была очень осторожна, она бы не допустила, чтобы в ее квартире появился человек, способный воткнуть нож в спину.

– То есть?

Остроумов внимательно посмотрел на Кату:

– Катарина Бориславовна, возможно, то, что я сейчас скажу, вас шокирует, но тем не менее.

– Не пугайте меня.

– Помните упомянутое мною агентство «Икс»?

– Да.

– А стриптиз-клуб «Игрек»?

– Помню, Никита Кириллович, я помню.

– И у агентства, и у стриптиз-клуба были владельцы. Оба – мужчины. А над ними – их верхушкой – была дама. Дама, которая заправляла всей этой системой. Безжалостная, хитрая, расчетливая и амбициозная женщина – Анна Дмитриевна Фурманова.

Новость оказалась ошеломляющей, Катарине потребовалось время, чтобы ее переварить. Поверить в то, что доброжелательная пенсионерка Фурманова, обожавшая своего кота Персика, на самом деле являлась безжалостным монстром в человеческом обличье, было практически невозможно.

Но, увы, часто случается, что зло умело маскируется под добро, и далеко не каждый способен понять, кто есть кто в этой жизни.

* * *

Сбой в отлаженном механизме произошел в тот момент, когда Борис увидел Асю. Встреча произошла в аэропорту, Плешников и Самохвалова встречали девушку с «товаром», не подозревая, что именно в этот день будет положено начало истории, в результате которой они все в скором времени отправятся на тот свет.

Взглянув на Асю, Борису хватило доли секунды, чтобы понять – свою первую жену он никогда не любил. Возможно, была привязанность, влюбленность, да что угодно, но только не любовь. В этом Плешников убедился, когда «утонул» в бездонных глазах Аси. Он влюбился. Влюбился в мгновение ока, сиюминутно, и уже ничего не мог с собой поделать.

Дальнейшие действия развивались по стандартной схеме: нехватка наркотиков – серьезный разговор – угрозы – стриптиз-клуб. Асе в данном случае повезло, во-первых, у нее была подходящая внешность, во-вторых, девушка достаточно быстро освоилась у шеста и благодарила бога, что подонки не отправили ее прямиком в публичный дом.

Вскоре Борис признался Асе в любви, а она, упав перед ним на колени, забилась в истерике.

– Вытащи меня отсюда, – молила девушка. – Я буду твоей, мы поженимся, я нарожаю тебе детей. Пожалуйста, сделай что-нибудь, только забери меня отсюда.

Для Бориса ее слова послужили толчком к действию. В тот же вечер он приехал домой к Фурмановой. Надо сделать маленькое отступление и сказать, что Плешников являлся любимчиком Анны Дмитриевны. Она его выделяла из толпы, относилась несколько по-иному, чем к остальным. Борис это понимал, поэтому сейчас, сидя в кресле перед Фурмановой, сразу перешел к делу.

– Анна Дмитриевна, у меня проблемы возникли, выручайте.

Фурманова усмехнулась:

– Проблемы? У тебя? Не верю, сынок.

Всех мужчин младше пятидесяти Анна Дмитриевна называла «сынками», женщин, которым еще не исполнилось сорок пять, «дочками».

– Я полюбил одну девушку, – признался Плешников.

– А почему только одну? – съязвила Фурманова. – Ты мужчина видный, остальным девушкам будет обидно.

– Анна Дмитриевна, я серьезно.

Улыбка медленно сползла с лица Фурмановой. Губы сжались в тонкую нить, взгляд сделался колким и холодным. Под этим взглядом Борис чувствовал себя незащищенным маленьким мальчиком, которого ожидает суровое наказание за провинность.

– Ну, давай поговорим серьезно, – отозвалась Фурманова. – Ты влюбился, дальше что?