Отрок - Владимир Поселягин

Чёрт, да он педант. В принципе это хорошо, сам немного такой, но лучше вместе нам не находиться, поссоримся. Я уже подумывал отправить крейсер в рейд по берегам Японии, а теперь появилась для этого серьёзная причина. Да и пусть отведёт душу, миноносцы, как собачки, будут настигать и сторожить жертву, а подошедший «Новик» на шлюпках высаживать казаков, для них абордажи – дополнительная тренировка, вот пусть этим и займутся.

– Когда мы сюда шли, то встретили два судна. К сожалению, они могли о нас передать представителям японского флота, пришлось подходить и досматривать. Оба «американцы», радиофицированы. Один – большой угольщик. В трюмах кардиф, для боевых кораблей. Явная контрабанда, во втором станки и доковые ворота.

– Всё нам нужное, может пригодиться. Ладно, поведём их также во Владик. Вы ведь, я так понимаю, знаете цель похода?

– Так точно, я единственный, кто об этом знает, теперь нас двое. Команда и пассажиры на судах не подозревают о цели нашего прибытия сюда. У меня такой вопрос: своим рейдом мы не навредим операции, ведь крейсеры могут развернуть?

– Нет, информация до них не успеет дойти, тут с этим всё в порядке. Так что работайте спокойно и с огоньком. Где мы будем вас ждать, я сейчас сообщу, чтобы вы нас здесь не искали. Я собираюсь сдвинуть места ожидания ближе к Японии. Уже можно.

Мы покинули кают-компанию и вышли на палубу под рёв команды. Оказалось, рассказывать о нашем рейде не требовалось, слухи об нём уже распространились по всему кораблю. Дальше Эссен стал командовать, а я посмотрел на лежавшие в дрейфе суда. На них хранилось радиомолчание, так что информация шла через сигнальные флажки. Эссен действительно был очень шустрый, уже через два часа, пополнив корабли углём и командами, небольшая рядовая группа сорвалась с места и скрылась в начавшем темнеть океане. Солнце уходило за небосклон. Я остался на транспорте, где были моряки перегонных команд и лазарет. Почти все казаки ушли в рейд, кроме Зиновьева со своими людьми. Вот его, как успевшего повоевать с японцами, оставили со своими людьми на трофеях, усилив вооружёнными матросами. А Эрих ушёл в рейд с Эссеном. Напросился. Я дал разрешение, несмотря на возражения командира «Новика». Однако я подтвердил приказ. Это тебе, гад, за холодную встречу.

Следующие дни я занимался делами. Узнав, что на одном из трофеев была неплохо оборудованная мастерская, собрал весь трофейный короткоствол и сделал его именным. Успел вовремя. Когда вернулся довольный и, я бы даже сказал, счастливый Эссен, прежде чем выслушать его рапорт, я приказал собрать на палубе «Новика» всех, кто участвовал в рейде в Чемульпо и в Сасебо, то есть моряков с миноносцев и казаков. Не так и много их было, с три десятка, четверых на носилках принесли, они на нашем транспорте в лазарете под присмотром неплохого судового врача лежали. В общем, всем вручил от своего имени именное оружие, и офицерам, и простым матросам. Разное, однотипности, как в первый раз, не было, но все были счастливы. Там на табличках указано было, за что кто получил оружие. Вот Эссену, когда официальная часть была закончена и награждённых захлестнула команда крейсера, поздравляя, похоже, вид не понравился. Морщился.

– Осуждаете? – спросил я капитана крейсера, подходя к нему.

– Нет, тут, я считаю, вы были правы.

– Я стараюсь всегда награждать тех, с кем иду лично в бой. С кем дерусь в первых рядах… Ладно, идём к вам. Доложите, что успели сделать.

Встретились мы днём, но пока были собраны в одну группу все суда и боевые корабли, пока на борт «Новика» собрались награждаемые и была проведена сама церемония награждения, время подошло к вечеру. Солнце заметно склонилось к горизонту. Доклад капитана второго ранга меня порадовал смелостью и лихостью. Не ожидал, что тот в темноте, войдя в залив, обстреляет само Токио и порт, вызвав в городе пожары, пока миноносцы ожидали его на выходе, подстраховывая. Молодец, работал на моём уровне, лихо, только я жилые дома столицы обстреливать бы не стал. Нет там объектов военного значения.

Потом крейсер, пустив мины в сторону стоянки гражданских судов и благополучно покинув залив и линию обстрела береговых батарей, продолжил наводить панику на побережье. Согласно поданному мне рапорту Эссена, одних рыбачьих шхун и джонок было потоплено тридцать две. Шесть японских транспортов, два иностранца, третий, к сожалению, пришлось отпустить, пустой возвращался, к радости его капитана, успели разгрузиться. Сколько было потоплено на стоянке в Токайском заливе, неизвестно, но взрывы и пожары там были, значит, хотя бы одна мина да дошла. Встречались и с военными судами, потопили канонерку и сторожевой крейсер береговой охраны, как назвали парусно-паровой фрегат. В принципе на этом всё, что успели, паника реально должна была быть сильная.

Пока боевые корабли пополняли заметно потраченный уголь, так как почти везде они шли на полном ходу, а расход в этом случае бешеный, мы собрали всех офицеров, и я сообщил нашу основную цель, вызвав у них шок. Нет, конечно, они чего-то ожидали подобного, особенно когда в подробностях узнали последствия того, как мы наведались в корейский порт, захваченный японцами, и на военно-морскую базу Японии. А тут крейсеры брать на абордаж, вроде не времена Моргана. Будто эти три дня не тем же занимались. Правда, узнав, что кроме перегонных команд там никого больше не было, повеселели. Дальше мы уже обсуждали саму работу. Казаки, присутствовавшие на совещании, обсуждали захват крейсеров. Встреча, по моим прикидкам, должна была произойти под утро, то есть до часа икс осталось меньше суток, вот и решали рабочие вопросы, чтобы побыстрее двинуться навстречу «гарибальдийцам». То место, где мы должны провести захват, очищено, японцы о русских кораблях уже знают, так что свидетелей не будет, для того и посылал Эссена, а японские корабли ещё не подошли. Вся работа по захвату и абордажу будет на казаках, а их мы собирались, разделив на две равные группы, отправить на миноносцы. Скоростные, манёвренные, то, что надо, тем более за эти три дня боёв и погонь лейтенант Самохин и мичман Боголюбов вполне освоили корабли, да и с командой познакомились, хоть немного, но и то хлеб. Они получили по два офицера из перегонных команд, по мичману и штурману, так что с вахтами там теперь всё в порядке.

Когда все рабочие вопросы были решены, офицеры и капитаны стали расходиться. Раскинув цепь на расстояние в тридцать миль, получалось по пять миль между кораблями, мы в полной темноте пошли навстречу крейсерам, приближаясь крайним судном к берегу Японии. Сам я участие в захвате принимать не собирался, пусть казаки порадуются, поэтому находился на «Новике». Понимая, что до утра мы их вряд ли встретим, я прошёл в выделенную мне каюту с двумя койками, на второй спал Эрих, который обиделся, что я его на совещание не пригласил. Ну да ладно, устроившись на соседней койке, я спокойно уснул.

– Максим Евгеньевич, – потрясли меня за плечо.

– Что? – сонно спросил я, подняв голову.

– Наши заметили крейсеры. Миноносцы уже сближаются. Немчика будить?

– Обязательно.

Пока я умывался, вахтенный поднял Эриха. Уступив ему место у тазика с чистой водой, я вытер лицо полотенцем, быстро собрался и вышел на палубу, направляясь к боевой рубке. Там уже были почти все офицеры, кто не на боевых постах. Эрих с фотоаппаратом и штативом поскакал на ют. Основная фаза действий уже началась. Миноносец Боголюбова, догнав одного из гарибальдийцев, уже пришвартовался к нему, и по штурмовым канатам, заброшенным с крюками, казаки полезли наверх, их снизу прикрывали. «Истребитель» Самохина, тоже догнав второй крейсер, как раз брал его на абордаж. Да и на миноносцах уже были наши военно-морские флаги, из запасов «Новика», так что всё законно. Вон, до японского окутанного темнотой берега чуть больше морской мили.