Убить генерала - Михаил Нестеров

Так инсценировка это или нет? Нет, не похоже. Потому что рискует, здорово рискует Виктор Крапивин.

А с другой стороны... Стоп! Он-то зачем приехал? Он что, спец по взлому компьютерных программ? Рисовка? Но она расшифровывается с полувзгляда. Не то что полковник ФСБ, сержант милиции легко разберется с этим. Побоялся остаться один в квартире Марии? Или не хотел откалываться от компании в такой ответственный момент?

Вопросов много, но ответ всего один.

Мария подошла к двери, поднесла руку к серебристой панели домофона. Улыбнулась, что-то сказав, шагнула к двери, которая приглашала ее войти резким металлическим щелчком. Но первым вошел телохранитель, обернувшись и еще раз ощупав двор своим проницательным взглядом.

Вот тут они допустили ошибку, моментально подметил Терехин: дверцы машины остались закрыты — но не заблокированы. Что для искушенного офицера кремлевской охраны могло означать следующее: в машине кто-то остался. Вряд ли он наблюдает, скрывшись за гардиной, но вдруг?..

Все сомнения относительно своего профессионализма развеял сам Цыганок. И именно в этот момент полковник Терехин мог со стопроцентной уверенностью сказать, что с ним играют. Он видел перед собой профессионального телохранителя и мог легко представить кузницу, где куют такие кадры. Но не сделал из этого никаких выводов, лишь оценил его по достоинству. Цыганок словно подслушал мысли полковника ФСБ: не успела Мария войти в подъезд, как телохранитель направил пульт в сторону машины. «Вольво» протяжно икнул, вспыхнул фарами, всеми поворотниками и противотуманками в нижней части черного бампера, словно намеревался взлететь.

Подъездная дверь закрылась.

Николай перевел взгляд на «Вольво», на того, кого слегка скрывали дымчатые стекла машины. Полковник от нетерпения даже повозил ногами по коврику, как по краю татами. В груди, в голове шла настоящая борьба.

«Вот он, — говорил внутренний голос, двигая глазами полковника и фокусируя их на снайпере. — Бери его, он твой, чего тебе еще надо?» Николай всячески сопротивлялся и походил на Золушку, двенадцатый час которой все никак не пробьет. Кажется, слышал серии из десяти, даже одиннадцати... Не разумом, а какой-то мозговой опухолью понимал: рано.

* * *

Корсаков показал себя сдержанным и вдумчивым до конца. Он не поджидал гостью у распахнутой или хотя бы приоткрытой двери. Он стоял в прихожей — но его никто не видел. Те, кто поднимался по лестнице, должны знать, что его нет даже в прихожей. Когда раздался долгожданный звонок, он, как последний идиот, потопал на месте, изображая шествие из комнаты, наращивая громкость. Но сам он ничуть не смутился. Когда он «приставил ногу», открыл дверь. Развел руками, брызнул синеватым светом глаз: «Ба! Вот неожиданность так неожиданность». На вторую «неожиданность» почти двухметрового роста он бросил короткий взгляд. Однако поздоровался с Цыганком первым:

— Привет, Юра.

— Здравствуйте, Дмитрий Николаевич.

— Как служба?

— Отлично. Спасибо. Я могу идти?

— Да, ступай. Мы позвоним тебе.

Мы. Кич.

В этот раз волосы Марии были распущены. Любимые искусственные прядки были сплетены в тонкую косичку с правой стороны. Она была одета в небесно-голубой жакет с короткими рукавами, приталенный малиновый топ в полоску, светлые брюки и босоножки на высоком каблуке.

— Прошу, — Корсаков держал руку до тех пор, пока гостья не вошла. Потом закрыл дверь и наложил... цепочку.

Дмитрий Николаевич вел себя так, словно видел свою квартиру впервые. Он буквально осматривался в ней. Подошел к столу, тронул цветы в вазе, одобрительно покивал по поводу дорогого музыкального центра — не комбайна, а настоящего центра с отдельным усилителем, тюнером, проигрывателем дисков, трехполосными колонками. Все это от фирмы «Пионер». Остановился напротив деревянного стеллажа, выдержанного в античном стиле, коснулся курительной трубки, лежащей на верхней полке. Чуть не наткнулся на изящный чайный столик, намеренно выставленный на середину комнаты — для того, чтобы подкатить его к гостье, которая усядется на роскошную софу с удобным сиденьем и разноцветными подушками. Чуть позже. Вот сейчас. Вот этот момент.

Мария выбрала тахту, потому что сесть было больше негде. На кресле лежала куча газет. На одном из двух стульев висел на спинке пиджак хозяина. Она села и положила ногу на ногу. Когда Корсаков подкатил к ней чайный столик, она словно встрепенулась. Открыла сумочку и выставила на столик бутылку шабли.

Полковник на время опешил. Все произошло так быстро и так неожиданно, что сложилось впечатление, будто он для того и подкатил столик. Вроде как раскрутил подругу на спиртное. Оригинально. Однако попенял гостье:

— Ну зачем?..

— Мне нравится это вино. Правда, я не пью больше бокала.

И снова «валенок» в замешательстве. Он собрался и сам нагрузиться, и гостью нагрузить. В зюзю. Он любил это выражение. И вот вам здрасьте: она не пьет больше бокала.

Корсаков не находил продолжения разговора. Спросил:

— Цыганком довольна?

— Пока не разочаровывает. — Мария не замечала, не отдавала себе отчет в том, что разговаривает с полковником не так, как вчера. Изменилась не только манера, но даже интонации. Голос был напряжен. — Первое время пыталась узнать, за что его выгнали из полка.

— Отстранили — так скажем. Если бы его выгнали, я бы его тебе не порекомендовал. Ну-с, с чего начнем?

— С вина. Пить хочется. Жарко. — Мария сняла жакет и положила его на подушку. Теперь Корсаков мог оценить то, что скрывал полупрозрачный топ, и малюсенькую пикантную деталь на нем: бретелька-петля. Он увидел ее, когда Мария поправила волосы. Максимум через полчаса он потянет за эту бретельку-петельку.

Открывая вино, Корсаков ушел в свои мысли. Они были только о гостье и только о ней. Он хотел ее не только потому, что она была чертовски красива, но и потому, что она была обеспеченна, самостоятельна. Он пытался разобраться, что ее отличает от девушки и не позволяет назвать женщиной. В ней было что-то от самки. Она была независимой, но не диковатой — может, чуть-чуть. Внезапно сравнил ее с трофеем и понял, что близок к истине. Приз? Еще ближе.

Похоже, Мария быстрее хозяина освоилась в его квартире. Пока он ковырялся с пробкой, которую лизало «бланшированное» снотворным вино, она подошла к музыкальному центру и нажала на клавишу «play». И к удивлению Корсакова, сразу начала подпевать и даже включилась в ритм, чуть покачиваясь:

— Ах, если б ты мне только не сказал того, что заучила наизусть...

Похоже, с музыкой он попал в десятку.

На столике появились бокалы, пара узких рюмок, запотевшая бутылка водки, легкая закуска: ломтики ананаса, красная икра и новая фишка — замороженная ежевика. И еще маленькое блюдце с неаппетитной жидкостью, издающей резкий запах.