Иоанн Безземельный, Эдуард Третий и Ричард Второй глазами Шекспира - Александра Маринина

оформить в собственность казны и чтобы известие об этом достигло Франции, где пребывал Генрих, а потом нужно было еще солдат набрать и корабли снарядить. В общем, дел не на два дня.

Сцена 2

Лондон. Покои в королевском дворце

Входят королева, Буши и Бегот.

Королева, по-видимому, пребывает в расстроенных чувствах, и Буши старается ее приободрить.

– Вы так грустите, ваше величество, а ведь вы обещали своему супругу не печалиться и сохранять веселость и бодрость духа, пока будете в разлуке с ним.

– Да, я обещала королю, но не могу с собой справиться. Такая тяжесть на душе, словно сердце чует, что грядет неминуемая беда. Меня ожидает что-то такое, что горше и страшнее разлуки с супругом.

– Это обманчивое чувство, ваше величество, – утешает ее Буши. – Просто вы так огорчены разлукой с мужем, что вам мерещится бог весть что. От расстройства чего только в голову не придет!

– Может, вы и правы, но все равно мне ужасно тяжело и тоскливо.

– Это призрачные страхи, госпожа.

– Нет, Буши, призрачные страхи бывают у тех, кто уже когда-то перенес горе и теперь боится его повторения и во всем видит угрозу. У меня не так. Я просто знаю, что меня ждет беда, хотя и не знаю, в чем она состоит и как будет называться.

Входит Грин.

Приветствует королеву, придворных фаворитов и говорит:

– Надеюсь, король еще не отбыл в Ирландию?

Королева удивлена:

– Интересное дело! Король так спешил, а теперь ты надеешься, что он медлит и еще не уехал? С чего бы?

– Нужно, чтобы король успел вернуть свои полки: Болингброк с армией высадился в Англии.

Здесь у нас получается некоторая чехарда со сроками. Как может Грин, доверенное лицо Ричарда, не знать, отбыл король или нет? Ричард Второй отплыл со своими войсками в Ирландию в мае 1399 года, Болингброк высадился в Англии в июле, и все эти два месяца Грин пребывал в неведении? Бред! Похоже, Шекспир решил для удобства и драматического эффекта совместить эти события чуть ли не в одном дне. Историческая правда страдает, но зато сохраняется хотя бы логика реплик персонажей.

– Нет! – в ужасе восклицает королева. – Господь не допустит этого!

– К сожалению, уже допустил, – сурово отвечает Грин. – Но это еще не самое плохое, есть новости и похуже: лорд Нортемберленд со своим юным сыном Генри Перси, лорды Уиллоби, Росс, Боменд и многие другие – все переметнулись на сторону Болингброка.

Ага, вот и сынок Нортемберленда нарисовался, его тоже, как и папашу, зовут Генри Перси. Не такой уж он и юный на самом деле, родился чуть раньше Ричарда Второго, примерно в 1364 году (точно не установлено, некоторые считают, что в 1366 году), то есть сейчас, в момент вторжения Генриха Болингброка, ему должно быть 33–35 лет. По тем временам – возраст более чем зрелого мужа. У этого человека весьма солидный военный опыт, он с 14 лет воевал под командованием своего отца, даже побывал в плену, и Ричард Второй платил за него немаленький выкуп. Генри Перси-сын имел прозвище Горячая Шпора. Вероятно, характер был вспыльчивым. Посмотрим, отыграет ли эту черту Шекспир.

Буши негодует:

– Почему же вы не объявили их всех изменниками?

– Объявили. Знаете, что было дальше? Граф Вустер тоже перебежал к мятежнику, да не один, а со всей своей челядью.

Граф Вустер это Томас Перси, младший брат Нортемберленда. То есть вся семейка отвернулась от Ричарда: и сам Нортемберленд, и его сын, и его брат.

– Вот эту беду я и предчувствовала, – горько вздыхает королева.

– Погодите, госпожа, рано отчаиваться, – пытается успокоить ее верный Буши.

– Не мешай мне горевать, мне не нужны ложные надежды.

Входит Йорк; он в панцире.

Напоминаю: герцог Йорк оставлен королем на хозяйстве; он управляет страной, пока Ричард воюет в Ирландии.

– Дядя, скажите что-нибудь обнадеживающее, – бросается к нему королева.

– Не стану кривить душой, – прямо и честно заявляет Эдмунд Йорк. – Все плохо. Король оставил меня быть опорой стране, но я стар и слаб, мне самому нужна опора. Надвигаются большие проблемы, и очень скоро Ричард узнает, на что годятся его друзья-льстецы.

Входит слуга.

– Милорд, я опоздал. Ваш сын уехал, – обращается он к Йорку.

А вы, поди, уже и забыли, кто у нас является сыном Йорка? Это Омерль. Только непонятно, куда именно он уехал: вместе с королем в Ирландию или примкнул к мятежникам и подался к Болингброку. И еще вопрос: а зачем Йорк так спешно посылал за сыном? Хотел, чтобы тот был рядом и помогал управлять страной, поскольку отец стар, слаб и нуждается в опоре? Или случилась еще какая-то неотложная надобность? Ответа мы не получаем.

Йорк ошарашен.

– Уехал?.. Вот как… Что ж, пусть едут все! Дворянство уже бежит, народ пока молчит, но боюсь, что и он рванет к Болингброку. Поезжай к моей сестре, – велит он слуге, – передай ей это кольцо, скажи, что я прошу тысячу фунтов.

Под сестрой, как вы понимаете, имеется в виду герцогиня Глостерская, вдова его родного брата Томаса Вудстока.

Слуга мнется:

– Простите, милорд, я сразу не сказал, но я сегодня был там проездом… в общем, новости плохие…

– Ну, что там? Говори! – нетерпеливо вопрошает Йорк.

– Герцогиня скончалась за полчаса до моего приезда.

У бедного герцога голова идет кругом от сплошных несчастий.

– Господи, да что ж такое-то! Все разом навалилось! Что мне делать? Гонцов к королю отправили? А денег где взять на все эти войны? Лучше бы король мне голову отрубил… Пойдем, сестра… то есть племянница, извини, ошибся…

Но ему все-таки удается взять себя в руки и отдать внятное распоряжение слуге:

– Поезжай домой, собери все оружие, какое найдется у нас, грузи на повозки и доставь сюда.

Слуга уходит.

Элеонора де Богун, герцогиня Глостерская, действительно скончалась в 1399 году, только несколько позже вторжения Болингброка, в октябре. Но по сравнению с обычными для Шекспира вольными перестановками фактов – это сущая мелочь, не стоящая внимания.

А Йорк все мечется, бедолага, не знает, за что хвататься. Похоже, он и впрямь неспособен управлять государством. Ричард Второй не мог этого не знать. Приходится делать вывод, что назначения на важные должности этот король делал исходя не из деловых качеств человека, а ориентируясь только на личную преданность. И это при том, что дядя Йорк недвусмысленно показал: его преданность сильно пошатнулась. На что Ричард рассчитывал? На голос крови, который не позволит дяде пойти против племянника? На дворянскую честь, обязывающую не изменять