После укуса - Линси Сэндс

нужно было убедиться, что их отношения не помешают ее планам по расширению клуба. Алекс была права в этом. Ей явно был нужен этот успех. Он подозревал, что это во многом вернет ей уверенность в себе, которую она потеряла, когда выяснилось о вероломстве ее покойного мужа.

— Должно быть, это свет, — пробормотала теперь Натали, немного смущенно. Слегка покачав головой, она повернулась, чтобы открыть дверь в подвал.

— Еще раз спасибо, — сказала она, пока Синдбад спускался по лестнице. Натали начала было следовать за ним, но резко остановилась, когда дверная ручка, которая была скорее рычагом, чем ручкой, зацепилась за карман ее халата и удержала ее.

— Я помогу, — сказал Валериан, когда она была вынуждена остановиться и в замешательстве оглянулась, увидев, что она зацепилась за ручку двери.

— О, — пробормотала Натали и отступила на шаг, чтобы легче было ее отцепить. Валериан этого не ожидал и одновременно двинулся вперед. Они оба замерли и быстро перевели дыхание, когда их тела столкнулись, ее спина прижалась к его груди. Какое-то мгновение они стояли так, а затем Валериан машинально потянулся, чтобы коснуться ее руки, чтобы поддержать ее, и сделал шаг назад. Это все, что потребовалось. Его рука на ее голой коже. . снова.

Валериан глубоко застонал и был совершенно уверен, что Натали тоже, а потом она просто откинулась на него, и он отказался от борьбы. Обе руки теперь скользили вверх и вниз по ее рукам, а затем обхватили ее за талию, чтобы сильнее притянуть к себе, прежде чем обернуться вокруг ее талии, чтобы удержать ее, пока он убирал носом ее темные волосы, а затем уткнулся носом в ее шею.

Натали ахнула от ласки, склонив голову набок, чтобы дать ему больше доступа. Когда она повернула голову, ее губы искали его губы, Валериан поцеловал ее так, как она хотела. Не было ни пробного поглаживания губ, ни медленного нарастания. Его рот накрыл ее рот с требованием, его язык высунулся, чтобы скользнуть между ее уже приоткрытых губ, и он исследовал ее глубины с голодом и потребностью. Это была его спутница жизни, женщина, которую он ждал с момента своего рождения в 1790 году или, по крайней мере, с тех пор, как ему рассказали о спутницах жизни двенадцать или тринадцать лет спустя. Он представлял ее, мечтал о ней, фантазировал о ней. . Но те призрачные образы, которые были у него в голове, никоим образом не могли сравниться с реальностью: с живой дышащей Натали в его объятиях, ее запахом, обволакивающим его, и ее вкусом, наполняющим его рот. Она была чертовски совершенна, подумал он, когда его рука скользнула вверх от ее талии, чтобы найти грудь сквозь ткань ночной рубашки и халата.

Натали ахнула в его рот, ее тело выгнулось, чтобы прижаться к руке, когда он почувствовал возбуждение и удовольствие, пронизывающие его. Валериан знал, что это было ее удовольствие и волнение, которые он испытывал вместе со своими собственными, когда он прикасался к ней и целовал ее. Он также знал, что, должно быть, испытал это, когда впервые поцеловал ее в офисе, но все это было так сильно и ново, что на него нахлынула одна непреодолимая волна удовольствия, и он не остановился, чтобы проанализировать, что произошло. Он просто чувствовал. Теперь он ласкал одну грудь и мял другую через ее одежду, стоная вместе с ней, когда новая волна удовольствия и возбуждения прокатилась по нему вслед за первой. Завороженный, он ущипнул один сосок пальцами одной руки, а другую опустил вниз по ее животу и между ее ног, отодвинув ткань ее халата и ночную рубашку.

Натали оторвала свой рот от его, задыхаясь: «О Боже», и начала крутить головой у его плеча, когда он ласкал ее, ее бедра прижимались к эрекции, возникшей в тот момент, когда он коснулся ее руки. И становился только тверже и удлинялся по мере того, как это нарастало.

Вместо того, чтобы целовать ее, он начал кусать и сосать ее шею, прижимаясь к ее телу и продолжая прикасаться к ней. Но когда Валериан почувствовал, как его клыки начали опускаться вниз, он оторвался от ее шеи и ненадолго замер, пытаясь заставить их вернуться на место.

— Валериан, — протестующе простонала Натали, корчась в его объятиях от разочарования.

«Что такое любимая?» — выдохнул он, все еще пытаясь вернуть клыки на место. «Чего ты хочешь?»

— Тебя, — сразу же ответила она и застонала, когда пальцы на ее груди ущипнули ее сосок.

«Чего именно?» — повторил он, массируя теперь ее грудь и удерживая другую руку неподвижно, пытаясь сохранить хоть какой-то контроль над собой. Он хотел ее, всю ее. Он хотел погрузить в нее свой член и клыки одновременно и…

— Трахни меня, — прорычала она с досадой, сильно прижавшись задом к его члену.

На одну секунду Валериан замер, но это была всего одна секунда, а затем он повернул их обоих и прижал ее грудью к стене холла. Прижав ее своим телом, он отпустил ее грудь, чтобы расстегнуть молнию на джинсах этой рукой, в то время как вторая — между ее ног — начала задирать ткань халата и ночной рубашки, чтобы добраться до ее обнаженной плоти.

— О Боже, о да, — выдохнула она, когда его пальцы наконец скользнули по гладкой коже. Волны совместного удовольствия теперь захлестывали его друг за другом, и их эхо стучало в его разуме, заставляя его двигаться вперед так же, как и ее.

Теперь, когда она задвигала бедрами, она воскликнула: «О, пожалуйста. Валериан. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Да-а-а!» — закричала она, когда он, наконец, освободился и вошел в нее. Ему пришлось перестать ласкать ее, схватить за талию и слегка приподнять, чтобы сделать это, но затем он ворвался в нее одним махом, ее влажный жар принял и засосал его, приветствуя.

Ему говорили, что секс со спутницей жизни был быстрым и яростным, но это не подготовило его к тому, что он кончит, как только ему удастся войти в нее. Но это то, что произошло. Он толкнулся, она закричала, ее тело сжалось вокруг него, удовольствие взорвалось между ними, и они оба начали трястись и кричать от оргазма, как раз в тот момент, когда тьма заполнила его зрение, и он потерял сознание.

Глава 17

Натали проснулась и потянулась с сонной улыбкой. Черт, в тот момент она чувствовала себя на миллион баксов, хорошо отдохнувшая и…. удовлетворенная было слово, которое пришло на ум. Как будто все в порядке