Суженый. Княгиня Имеретии - Арина Теплова

вытащив лист бумаги. Нервный витиеватый почерк бросился ей в глаза, и Софья похолодела до кончиков пальцев, отчетливо узнав руку графини Елены. Письмо было кратким, всего в несколько строк. Елена в повелительной форме приказывала Софье немедленно вернуться в Россию и остановиться на постоялом дворе, том самом, где девушки расстались еще весной. Графиня требовала, чтобы Софья незамедлительно поссорилась с Серго Асатиани и возвратилась в Петербург к началу декабря со своей крепостной служанкой, и ожидала Елену на постоялом дворе.

Софья медленно опустила руку с письмом и нервно прикрыла воспаленные от слез глаза. Вот и все. Это был конец ее короткого счастья. Софья понимала, что разоблачение близко и скоро настигнет ее. Ибо Елена даже не знала, что крепостная служанка убита, как и остальные слуги, а ее муж, Серго, мертв. И теперь она находится во власти Амира Асатиани, который так просто не отпустит ее от себя. Ведь он даже не побоялся поехать за ней в горы и тем самым доказал, что любит. Софья отчетливо понимала, что, пока Амир не узнает всю правду, вряд ли он отпустит ее куда-либо. Был еще вариант не ехать на встречу с Еленой, но тогда Бутурлина могла отыграться на ее больном отце и маленьком брате. И это было еще более ужасно, чем ее страдания.

Вмиг на глаза Софьи навернулись слезы от бессилия что-либо изменить в своей трагичной судьбе. Она осознала, что теперь должна решиться и рассказать все Амиру как можно скорее. А потом, когда он прогонит ее, она поедет обратно в Россию, где ждали ее отец и брат, которые так нуждались в ее заботе и любви. На миг Софья задумалась, а вдруг Амир, узнав всю правду, все же побоится потерять и простит ей все? И она сможет остаться здесь рядом с ним. Но тогда Елена точно в гневе навредит ее родным, в этом Софья даже не сомневалась. Потому она должна непременно поехать в Петербург, даже несмотря на то, что сама будет страдать без Амира.

Не зная, как поступить и что делать, Софья сорвалась с места и, скомкав в ладони страшное письмо-приказ, устремилась к дому. Боясь, что кто-то еще заметит послание Елены, она на бегу засунула письмо в карман платья. Около лестницы она наткнулась на Даура, который теперь, при власти Амира, стал главным азнаури их края.

– Вам нехорошо, госпожа? – спросил участливо молодой человек, оказавшись на пути дрожащей молодой женщины, видя ее ненормальное нервное состояние и слезы в глазах.

– Мне? – переспросила она, словно не понимая его слов.

Софья невольно вскинула на него глаза и отметила участие в темных глазах Даура. Отчего-то в этот миг, когда она чувствовала, что ее сердце заледеневает от страха и боли, которые уже завладели ее существом, она ощутила, что безумно хочет, чтобы кто-нибудь обнял ее и утешил простым словом. Просто друг, который хотя бы немного смягчил бы ее боль добрым отношением. В следующий момент Софья притиснулась к худощавой фигуре молодого человека и пролепетала:

– Даур, милый Даур, если бы вы знали, как я несчастна!

Из ее глаз хлынули слезы. Молодой человек, лишь на миг опешив, тут же приобнял ее и участливо спросил:

– Госпожа, может, пригласить лекаря?

Софья подняла на него благодарный прелестный взор и не успела ответить, как позади них со стороны дворцовой входной двери раздался грозный голос:

– Что здесь происходит?!

Софья испуганно ахнула, услышав гневный возглас Асатиани, и тут же отстранилась от Даура, который так же непонимающим извиняющимся взором смотрел на Амира, который, словно изваяние, застыл на месте.

– Елене Дмитриевне стало плохо, и я… – замялся Даур.

Софья отчетливо отметила, как на лице Амира брови сошлись к переносице, и он гневно пророкотал:

– Ты что же, Гуладзе, наплевал на мое доверие и посмел прикоснуться к ней?!

Отчетливо поняв, что Амир сделал какой-то неверный вывод из этой невинной сцены, Софья нервно выпалила прямо в лицо Асатиани:

– Амир, ты неправ. И ничего не было! Не выдумывай невесть что!

Более не в силах выносить все это, Софья устремилась во дворец и побежала по лестнице вверх, желая скрыться в своей комнате и решить, что делать дальше. Она слышала, как позади раздались гневные слова Асатиани, видимо, направленные на Даура, о том, что если еще раз молодой человек посмеет приблизиться к ней, то его ждет расправа. Софья стремительно ворвалась в свою спальню, захлопнув дверь. Она устремилась к камину, где пылали дрова. Выкинув ненавистное страшное письмо в огонь, она нервным взором отметила, как языки пламени поглотили бумагу. Только после этого она упала на кровать, уткнувшись лицом в подушку, и заплакала.

Не прошло и пяти минут, как она услышала, что в комнату кто-то вошел. Отчетливо узнав тяжелые шаги Амира, она даже не обернулась, ибо не желала видеть его.

– Я требую объяснений, Софико! – гневно выпалил Асатиани, приблизившись к кровати и замерев над девушкой, лежащей к нему спиной.

Софья молчала.

Амир ощутил, что начинает впадать в крайнюю степень неистовства. Он сжал кулак и, горящим взором смотря на ее стройную нежную спину, затянутую в желтый атлас, процедил:

– Софико!

– Господи! – воскликнула она по-грузински и, обернувшись к нему, села на кровати, понимая, что он просто так не отстанет. – Да ничего не было! Я же сказала тебе, Амир!

Он вперил в нее злой взор и, угрожающе наклонившись к ней, процедил:

– Он обнимал тебя!

– И что же? – опешила она. – Я была не в себе. Просто так получилось, что Даур оказался рядом.

– Так получилось?! – прохрипел он в запале. – Я что, не знаю, что большая часть моих азнаури смотрят на тебя с вожделением?! Ты принимаешь меня за дурака? Даур явно не просто так обнял тебя! Ты нравишься ему! Я знаю это!

– Да это я прижалась к нему, Амир! Что ты привязался к Дауру, он тут ни при чем! – выпалила Софья нервно.

И тут же увидела, как лицо Асатиани стало серым, а серо-голубые глаза просто заполыхали безумным огнем. В этот миг девушка осознала, что произнесла неверную фразу, которая не просто не успокоила Амира, а, наоборот, разозлила его еще сильнее.

– Ты сама прижималась к нему?! – прохрипел молодой человек, склоняясь к ее лицу сильнее, и в следующий миг он жестоко стиснул горло девушки своей ладонью и процедил: – Сама?!