Потоп - Михаил Алексеевич Ланцов

Моя хорошо с царевич.

— И ты не боишься его будущей жены?

— Я не жена царевич.

— Но хочешь ей стать?

— Моя понимать — так не сделать. Моя хорошо с царевич. Просто. Моя хотеть помогать царевич. Как ты. Моя сделать все что скажет.

— Все что скажет?

— Все.

Миледи посмотрела ей в глаза. С вызовом.

Но эта молодая женщина взора не отвела. Только выпрямилась и стойко вынесла эту игру. И это несмотря на то, что прекрасно знала — кто перед ней. Впрочем, ответного вызова взглядом своим она не демонстрировала. Просто твердость и решительность.

— Интересно. — чуть помедлив, произнесла Арина.

— Му. — добавил Герасим.

— Думаешь?

— Му, — пожал он плечами.

Эта негритянка скосилась на главу лейб-кирасиров. И повторила:

— Я сделать все что царевич скажет. Я хотеть служить. Как она.

— Только я ему ребенка не рожала.

— Ты его кормить. Как мать. И ты мать.

— Что? — вскинулась Миледи, в мгновение ока преобразившись, но Герасим, так и не убравший руку с ее плеча, сдержал этот порыв. Негритянка же невольно отступила на шаг назад. Слишком уж сильно на нее пахнуло яростью и смертью.

Помолчали.

С минуту.

Наконец Миледи произнесла:

— Присматривай за ними. Чтобы глупостей не наделали. После занятий зайди ко мне.

— Моя понимать. — кивнула негритянка.

— Ступай.

Та поклонилась и вернулась к компании на лавочке. Расположенной достаточно далеко, чтобы этот разговор там никто не слышал.

— Нет, ну ты видел? — уже уходя обратно во дворец как-то ошалело воскликнула Миледи. — Никакого уважения к старшим. Подметки на ходу рвут.

— Му. — хохотнул Герасим ее приобняв.

По-дружески.

Обычно она не позволяла такой вольности, но сейчас махнула рукой. В конце концов нервное напряжение давало о себе знать.

Эта же негритянка…

Она ее определенно заинтересовала.

Никто из этих молодых темнокожих девушек не относился к простолюдинкам. Во время набегов с побережья иной раз удавалось захватить и людей поинтереснее. Вот они к ним и относились. А вот эта — старшая — вообще при дворе выросла одного из местных правителей. Миледи до встречи с ними и знать не знала, сколько в Африке оказывается государств. И весьма населенных.

И то, что она как-то «спалила», что Кирилл сын Арины, мягко намекнув об этом, говорило о многом. Видимо с детства варилась в «бульоне» интриг и сплетен. Вот и наловчилась многое видеть. Ну и характер явно не на сельских грядках у нее появился. Хотя поначалу Миледи не придала значения тому, что именно она стала старшей «горничной» царевича. Через что старалась побольше времени с ним проводить. И именно она стояла за тем, чтобы девочкам дали кормилиц, чтобы после родов сохранить изящество фигур, которое так нравилось Алексею…

* * *

— Опять ты… — грустно и в чем-то раздраженно произнес Людовик XIV, глядя на вошедшего Кольбера.

— Сир, вы посылали за мной.

— Я послушался твоего совета, и мы проиграли войну.

— Я виноват, сир. Но…

— Что, но? — перебил его Людовик XIV.

— Нерешительность хана, гетмана и султана сломали нам все планы.

— Как будто их решительность могла чем-то хорошим закончиться…

— Сир, как я говорил — русские действовали на пределе сил. В первую кампанию они использовали только старые полки, которые отлично себя показали в войне со шведами. Остальные же усердно тренировали. И если бы наши союзники не медлили, то все было удалось.

— Удалось? — усмехнулся король. — А мне вот шепнули на ушко, что в битве при Орше у русских были новые полки.

— Этого никак не может быть. Их номера…

— Номера⁈ — рявкнул Людовик. — А что скрывалось под номерами?

— Я… я не понимаю вопроса.

— Петр распределил людей из своих старых полков по новым. Так что среди тех, кто сражался при Орше была лишь горстка старых, проверенных вояк. Остальные — новобранцы.

— У русских в армии практически нет новобранцев. В новые полки верстали из старых, что служили еще при отце Петра. Это опытные люди, но не обученные толком.

— ЗНАЧИТ ИХ ОБУЧИЛИ! — закричал Людовик и кинул в Кольбера кубком. Впрочем, тот легко отступил и этот «снаряд святого Бахуса» просвистел мимо.

— Подобного никак не может быть. По моим…

— Это есть, — вновь перебил его Людовик. — Франсуа-Луи написал мне все подробности.

— Ему нужно оправдать свои поражения. Насколько мне известно, битва при Орше была проведена совершенно бестолково. Все эти польские и литовские всадники повели себя как стадо баранов. Бросились вперед в полном беспорядке и попали под губительный огонь.

— Оправдать? — холодно переспросил Людовик.

— Шведам, которые после последней войны совершенно лишились армии, он тоже проиграл. И опять же — отличились его генералы. У меня есть самое подробное описание обоих битв. Причем полученное как от польских магнатов, которым можно доверять, так и от наших наблюдателей при указанных армиях. Это противоположные стороны. И они в целом сходятся. Обычная халатность. Как в битве при Азенкуре.

— Ты уверен в этом?

— Я ручаюсь своей головой. Я все перепроверил. Обе битвы — сущая глупость и случайность. Франсуа-Луи мог побить кто угодно. Разве что совсем бессильный не справился бы.

— Не боишься?

— Я могу свои слова доказать, сир. Вот, — произнес Кольбер и начал выкладывать королю на стол бумаги. — Это донесения, о которых я говорил. А вот отчеты, которые получили в Вене. А здесь доклад королю Дании. Как вы видите — все сходится.

Король чуть помедлил.

Не хотя кивнул и, не читая бумаг, произнес:

— Допустим. Но это не доказывает, что в битве при Орше участвовали старые полки.

— Вот донесение в Вену. По нему старые солдаты были отправлены в новые полки инструкторами. И в Вене считают, что перед кампанией они вернулись.

Людовик эту бумажку взял.

Прочитал.

И задумчиво уставился на Кольбера.

— Сир, если бы в прошлую кампанию султан, хан и гетман действовали бы решительно, то они сумели бы разбить Южную армию русских по частям. Легко разбить. Обнулив все их успехи на севере и поставив на грань поражения.

— Почему же они медлили?

— Интриги.

— Габсбурги?

— Вполне вероятно, но точных сведений у меня нет. Не удивлюсь, если там сумели отличиться и Габсбурги, и персы, и сами русские. Их успех с разгромом наших агентов в Москве выглядит очень впечатляющим. Да и остальных они не пощадили. Насколько я знаю сейчас ни у кого из европейских монархов нет в их столице своего значимого тайного представительства. А те, кто остался — очевидно работают под контролем.

— Как наш учитель музыки?

— Вероятно. Я и мои люди прикладываем все возможности к тому, чтобы его выкрасть. Но это очень непросто. Он не покидает дворца царевича. И, видимо, заподозрив что-то, не идет со связными на контакт. После провалившейся попытки похищения.

— Может быть он и сдал?

— А остальных? У тех же Габсбургов в Москве сейчас с агентурой все плохо. И они охотно покупают у нас те немногие сведения, которыми мы располагаем.

— Полагаешь, что это они сами?

— Это может звучать странно, но мы заметили странную активность Святого престола…

— Папа? — удивился Людовик XIV.

— Да. Мы смогли отследить посещение России его людьми. Тайно. Зачем и почему — не могу сказать. И это наводит меня на нехорошие мысли.

— Рим… интересно. — кивнул король. — Это многое бы объяснило.

— Да, сир. Но не объясняет православие. Они обычно везде где могут пытаются насадить католичество. А тут — тихо. Что? Зачем? Почему?

— Сам как думаешь?

— Боюсь даже гадать. К тому же в этом деле замешаны иезуиты. А значит может быть все что угодно. Хотя кое-какие подозрения есть. Не так давно в Москве прогремел взрыв. Взлетела на воздух небольшая мастерская макарон.

— Что, прости⁈

— Макарон.

— А такое бывает?

— Принц любит тайные дела. До меня доходили слухи, что он изобрел какое-то новое взрывчатое вещество. Взамен пороха. Для начинки гранат и бомб, чтобы сделать их более разрушительными. Возможно под прикрытием выделки макарон там его и производили. Тайно.

— А… — хотел что-то сказать Людовик, но лишь открыл рот и потом молча его захлопнул.

— Слухов много. Новый сильный порох. Всепогодные мушкетные замки. Мне кажется, что Ватикан с этим как-то связан.

— Узнай.

— Это будет очень непросто…

— УЗНАЙ! — рявкнул Людовик вскакивая. Схватился за сердце. И осел обратно в кресло. — Это нужно узнать. Любой ценой. Понимаешь? Любой…

Глава 10

1707 год, октябрь, 18. Москва