Звезды без пощады - Эрли Моури

— Обрез на место положь! Тайком же, скотина, стянул! Сюда давай! Я тебе лох что ли?! Или думаешь, я хрен че помню?!

— Зубки сомкни! — вмешался Черновол. — Человек тебя с могилы вытащил, а ты — обрез! Тфу на твою морду! Вон, вставай, других потроши. Кого воскресишь — заберешь с него, что понравится. У того, — он ткнул пальцем в чьи-то обтянутые пленкой ноги, — вроде, пистолет на ремне.

Худощавый примолк, пробурчал что-то невнятное, и вытащив из кармана перочинку, все-таки последовал совету Тараса.

А через минуты три, Кирилл Мякушев известил:

— Кафры!

— Вот и амбец, — Лугин схватил за руку Ирину и повел к проему, где с неприятной регулярностью появлялись подвешенные люди.

Изгиб прохода из зала не просматривался, и пока нельзя было сказать, сколько инопланетян направлялось сюда. Мякушев, оставив пенолитовый выступ, перебежал за металлическое устройство между овальным окном и простенком. Маневр был верным — там у него больше шансов выжить и стрелять оттуда сам бог велел: проход и большая часть зала на линии огня. Черновол забрался на верхнюю нишу справа от светового пятна и достал бережно хранимый «Стечкин», щелкнул затвором.

«Кафры… похуже чем, тролли из «Властелина колец». Хрен таких уродов пулями возьмешь, — понеслось в голове Сергея. — Легче завалить бегемота из рогатки».

2

Из полумрака выплыло что-то, будто привидение, облаченное в широкий, потрепанный плащ. Лугин, наверное, не видел этого. Он стоял вполоборота, держа в правой руке огрызок ружья. А что-то, покачиваясь, неумолимо наплывало из холодной синей тени. Ирина прижалась к стене, трогая Сергея за рукав, прошептала:

— Там, Серж, справа! Что-то на нас справа!

Он бросил беглый взгляд в сторону арки и ответил:

— Тш-ш! Просто закрой глаза.

Красина прикрыла веки и снова подняла их. И как же можно так будто улитка, спрятаться, забиться в скорлупу, да глупо надеяться, что тебя не заметят, не раздавят? Уже через несколько секунд, она поняла: нечто вылетевшее из темноты под красные блики света — человеческое тело. Только не в прозрачной упаковке, а в какой-то пузырчатой гадости, смутно повторявшей форму и цвет одежды. Полный маразм. Будто кадры из глупого и страшного голливудского фильма. Тело остановилось. Вдруг рывок, и пузырчатая оболочка разорвалась, шлепнулась на пол, как надувной матрац. На тросике висит, болтается как на бесовских качелях обнаженный мужчина. Судя по сморщенному лицу, старик. Голова блестящая лысая, во рту видно шесть-семь желтых зубов — жуть замогильная.

Мичман на движение подвешенного тела не отвлекался. Тяжелые шаги кафравцев звучали близко. Почти все освобожденные переселенцы успели убраться с глаз: некоторые нырнули в ниши, один вместе с участковым Кирюхой шмыгнул за металлическое устройство, похожее на варочный котел, только с множеством трубок и пластиковым шаром сверху. Замешкались лишь худощавый, так и не успев извлечь из-под слоев пленки пистолет, и военный, толком еще не очухавшийся и в непонимании вертевший головой.

Лугин вдруг вспомнил, что не проверил обрез. Какое непростительное шалопайство! Заряжен — нет? И если заряжен, то чем? Может в патронах утиная дробь. Таким стрелять, все равно, что пыль попусту гонять. Времени на возню с оружием не оставалось. За коричневым наплывом появился инопланетянин. Под три метра крепкой широченной плоти. Карем-кафравц, мать его. Такого валить только с крупнокалиберного пулемета, сейчас бы «Корд» с его дикой мощью. И то возьмешь ли? Пластины из похожего на кость или керамику материала закрывают торс — никак броня. Ноги прикрыты рубчатой тканью. В лапах блестящая трубка. Что за хрень? Неизвестное всегда кажется страшнее, чем есть на самом деле. Сейчас прочь все страхи. Поведешься на игру нервов, мандраж или панику, так сразу не жилец, тогда лучше и не браться за оружие, лучше сразу лапками кверху. И есть одна радость: звериная башка не убрана шлемом. Это уже шанс, и вовсе не маленький.

Мичман навел стволы на ухо, вернее на щель сбоку здоровенной репы, обтянутой пупырчатой серо-зеленой кожей. Возможно, там, где органы слуха, инопланетная природа не заложила черепных костей. Палец плавно выбрал холостой ход спускового механизма. Рука потела и подрагивала — все-таки нервы брали свое, как ни храбрись. И стрелять сейчас нельзя, нужно дождаться пока чудовище сделает еще четыре-пять шагов.

— Люди, не надо прятаться, — раздался низкий ворчливый голос, почти без акцента воспроизводивший русскую речь. Ишь как на языке Толстого и Пушкина лопочет, словно весь насквозь родной. Только от этого еще неприятнее.

Говорил точно не первый карем-кафравц: пасть его не разомкнулась. Значит этих чертей не меньше двух. А вот и второй: росточком пониже, в плечах меньше размахом, с более выпуклым горбом и узкой рожей. Ноздри — розовые мокрые отверстия вздрагивают, втягивая воздух. Сволочь! Тебе бы заткнуть носопатку из дробача свинцом. Сейчас оформим. Ну, иди, иди! Еще пяток шагов. Мичман взял его на прицел, но, подумав, снова перевел стволы на рослого. Больше неприятностей следовало ожидать от него. Если эта гора мышц разойдется — роту спецназа голыми руками передушит, не то что нескольких сирых и убогих жертв целлофановых пеленок.

— Не надо бояться, люди, — прорычал второй, поднимая в лапе штуковину, похожую на перевернутый утюг.

«А мы и не боимся, — мысленно ответил Сергей, поджимая спусковой крючок». Только Ирина, касаясь его спины, подрагивала и никак не давала точно выцелить. Одно мичмана беспокоило все-таки особо, если патронов в обрезе нет, курки щелкнут впустую. Вытащить из кармана патроны и зарядить, вряд ли у него останется время.

Палец дошел до роковой точки, за которой или грохот порохового заряда, или предательский щелчок. Мякушев опередил Лугина: из дальнего конца зала хищно затрещал АКС. Ничего не скажешь, молодец мент! Короткая очередь точняком, без разброса в рожу карем-кафравца. Какая оказия, у этих скотов кровь тоже красная! Лопнула лоскутами пупырчатая кожа, ошметки мяса уделали глянцевую плитку. И выпуклый глаз превратился в багровую дырень. Вроде пули 5,45, а с пятнадцати метров лупят не игрушечно. Кафр на мгновенье вскинул лапы-клешни, то ли обращаясь к звездным богам, то ли цепляясь за воздух. Так и рухнул, издав прощальное «хря!» и отшвырнув к стене блестящую трубку. Выстрел Черновола получился скорее контрольным.

Второй инопланетник заревел или заговорил на своем с таким не людским возмущением, что впору было заткнуть уши. И то не помогло бы: от его вопля пробирало до костей. Прежде чем Лугин, так и не стрельнувший в рослого, взял ревуна на прицел, тот задрал свой чудо-утюг. Здесь случилась жуткая дрянь: синеватый сгусток ударил в нишу, где затаился Черновол, с шипением прошелся по упакованным