Искусство Игры - Скотт Макбейн

Таня задумалась. Поправила красный шелковый халат. Он прав, спор сейчас ни к чему не приведет. Нужно потерпеть.

— Хорошо, я согласна. Что дальше?

— Я возвращаюсь из Швейцарии и сразу подаю заявление об уходе. Деньги мы переведем через три недели, за день до моего отъезда. После этого я вылечу в Майами, а ты возьмешь несколько свободных дней и тоже полетишь туда. Конечно, другим рейсом. Мы отпразднуем это важное событие, а потом ты вернешься в банк и поработаешь, например, месяц, чтобы не вызвать подозрений. После чего уволишься. А я тем временем — это будет уже в ноябре — начну вплотную заниматься Гораном и Эндрю. Мы встретимся в Европе и решим, что делать дальше.

Таня поставила бокал.

— План, конечно, хороший, но…

— Что тебе не нравится?

— То, что это все в теории. А на практике Гонсалес или администрация банка могут спохватиться гораздо раньше. Если это будет Гонсалес, то нас ждет неминуемая смерть, а если банк, то большие тюремные сроки.

Себастьен рассмеялся:

— Чепуха! Ничего этого не будет, уверяю тебя. А риск лишь добавляет всей нашей афере пикантности. Доверься мне, Таня. Я не подведу. Клянусь.

Ему показалось, что он ее не убедил.

— Пойми, нам необходимо через это пройти. Нет выбора. Коллегами мы уже больше никогда не станем, а вероятно, и вообще нас прикончат. Только не люди Гонсалеса, а наши соперники. А так попытаемся сорвать джекпот.

— Но мы можем выйти из Игры.

— А вот это не получится. — Себастьен сердито прищурился. — Нас все равно прикончат. Думаешь, они поверят? Вспомни, что случилось с Рексом, с Максом Стантоном. Не исключено, он тоже захотел выйти из Игры. Нет, у нас путь только к победе. Назад хода нет.

Таня зевнула. Очень хотелось спать. Она решила сменить тему:

— Ты действительно считаешь, что Магистр участвует в Игре?

Себастьен пожал плечами:

— Вопрос сложный. Ответ простой: пока не знаю. Неизвестно, что за человек наш Магистр. Тридцать лет назад он был Коллегой, потом участвовал в Игре и победил. Вот и все. Судьями в Игре выступают Арбитры. Участвует ли в ней Магистр? Не уверен. Но если участвует, то он самый серьезный противник, потому что в отличие от нас знает все ходы и выходы.

— Полагаешь, он плохой?

Себастьен откинулся на спинку дивана.

— К человеку, занимающему такой пост, категории добра и зла неприменимы. Вот папа римский, он плохой или хороший? Разумеется, хороший. Наместник Бога на земле не может быть плохим. Однако в средние века и даже позднее, особенно в эпоху Борджиа, эти понятия толковали весьма либерально. Прелюбодеяния, убийства были у них обычным делом. Ноя верю, что Магистр — один из самых замечательных людей нашего времени, и его влияние почти безгранично. Подобного соперника не следует недооценивать.

— И он может добиваться победы негодными средствами?

— А почему нет? — удивился Себастьен. — В борьбе за власть все средства хороши. — Он посмотрел на Таню. — Да, порой приходится принимать жесткие решения. Так заведено.

— Эти жесткие решения могут включать и убийство?

— Да. Убийства всегда использовали и используют в борьбе за власть. Как крайнее средство. Только не говори, что ты этого не знаешь.

Он улыбнулся и снова наполнил бокалы.

Октябрь. Швейцария

— Главный управляющий скоро подойдет.

Себастьен оглядел приемную банка «Лекс». Потолок, расписанный херувимами, большие хрустальные канделябры. Похожа на аристократическую гостиную девятнадцатого века. Себастьена приятно изумило, как его встретили. Теперь так изысканно и почтительно обслуживают клиентов уже редко в каком банке. Он был доволен, что выбрал для Гонсалеса именно этот банк. Приятно иметь дело с людьми со вкусом.

— Сеньор Гонсалес?

Себастьен оглянулся. Рядом стоял главный управляющий банком. Казалось, он материализовался из воздуха.

— Прошу вас, садитесь. — Управляющий тронул его за рукав. Осторожно, словно прикасался к реликвии. Впрочем, так оно и есть, ибо объектом его поклонения являлся Мамона. — Я рад быть вам полезен.

Себастьен улыбнулся:

— Я приехал сделать кое-какие распоряжения относительно моего счета в вашем банке.

— Конечно, сэр. — Главный управляющий жестом пригласил Себастьена в боковую комнату.

Немедленно появился ливрейный лакей с полными чайными приборами и чудесным набором конфет. Себастьен взял одну.

— Я решил перевести часть моего вклада в другой банк.

— Никаких проблем, сэр. Просто заполните соответствующий формуляр.

Главный управляющий разбирался в людях. Он видел, что перед ним солидный клиент. Элегантный дорогой костюм, по-английски говорит абсолютно чисто, без намека на испанский акцент, ну и, конечно, факт, что он клиент «Банка США», тоже кое-что значит. В жизни сеньор Гонсалес выглядел даже более впечатляющим, чем на фотографии.

— В течение трех недель я намерен перевести сюда из Панамы большую сумму, — сказал Себастьен. — А потом вы сразу же переведете двадцать два миллиона долларов на мой счет в другом банке. Я объясню почему. — Он заговорщицки наклонился к уху главного управляющего. — Моя жена обнаружила, что я храню деньги на вкладах у вас и в Панаме.

Глаза главного управляющего расширились. Боже, как он сочувствовал! Это действительно серьезная проблема. Не надо больше ничего объяснять. Он тоже взял конфетку, чтобы успокоиться.

— Разумеется, — продолжил Себастьен, — счет в вашем банке я закрывать не намерен. — Он любезно улыбнулся и слегка подмигнул. — Но теперь им будет пользоваться жена.

— Я вас понимаю. — Главный управляющий лучезарно улыбнулся. Да, мультимиллионерам порой трудно умерить аппетиты жен.

После заполнения соответствующих бумаг они немного посидели за чаем для вежливости, обсудили внутреннее и международное положение Швейцарии.

Наконец Себастьен ушел. Главный управляющий наблюдал из окна, как он садится в «роллс-ройс», пока привратник держит над ним зонтик. Себастьен дал ему щедрые чаевые и уехал. Вот это джентльмен, думал главный управляющий. И как прекрасно знает Швейцарию, будто тут жил. Очень приятный клиент.

Через неделю после своего возвращения из швейцарского отпуска Себастьен подал заявление об уходе. Управляющий банком принял это без особых эмоций, а вот Тэд, шеф отдела срочных вкладов, очень расстроился. Ведь Себастьен стал его добрым приятелем и собутыльником, они так хорошо ладили. Тэд с большой грустью записал в своем дневнике дату ухода Себастьена — 25 октября. Конечно, они как следует выпьют на прощание. И пошло оно ко всем чертям это общество анонимных алкоголиков!

Тэд уныло сидел на табурете в баре гольф-клуба, наблюдая за дождевыми струями, стекающими по оконным стеклам. В Панаме длился сезон дождей. Чертова погода! Чего это Себастьену захотелось перейти на работу в другой банк? Да еще в Австралии. Что ему показалось не так в Панаме? Конечно, пути Господни неисповедимы.