Галактический глюк - Алексей Калугин

Из распахнутых дверей выскочили двое других джанитов. Рука одного из них красиво лежала на расстегнутой кобуре – ни дать ни взять шериф, вернувшийся после отлучки в город, чтобы навести порядок.

– Усе нормально, бади! – улыбнулся Вениамин. – Ваш сыбер жив и отчасти здоров. Но чрезмерная самоуверенность, похоже, ударила ему в голову.

Сдав пострадавшего на руки одному джаниту, Вениамин тут же взял в оборот другого:

– Слухай, бади, у вас здесь шо, носорог по парку шляется?

– Инчэ? – непонимающе сдвинул брови джанит.

– Дыра в живой изгороди, – большим пальцем Вениамин указал через плечо назад. – Здоровая, точно носорог проперся. Или, может, хто на танке проехал. Только следов от гусениц не видать.

– Где? – вытянул шею оторопевший джанит.

– Хай там, – снова указал себе за спину Вениамин. – Метрах в четырехстах отсюда. Як раз напротив Великой Магистратуры. Ты б сбегал, поглядел.

– А… – джанит растерянно посмотрел сначала на Вениамина с Фредриксоном, затем снова в ту сторону, где, по словам Обвалова, находился пролом в живой изгороди. – А як же пост?

– Так мы ж уже пришли! – гордо выпятил грудь Вениамин.

Джанит быстро глянул на контролер, который держал в руке.

– У вас пост на втором этаже.

– Тяпсельт, – кивнул Вениамин. – Но время у нас еще есть, мы присмотрим здесь, пока ты сбегаешь.

Джанит все еще в сомнении взглянул на своего напарника, который, усадив в кресло пострадавшего, пытался привести его в чувство.

– Давай, давай, – дружески похлопал сомневающегося по плечу Вениамин. – Мув, бади, мув.

– Ну…

Джанит глубоко вздохнул, с надеждой посмотрел на Вениамина, который тут же подмигнул ему в ответ, и пулей вылетел за дверь. Помахав вслед джаниту рукой, Вениамин захлопнул дверь.

– Чего ради ты все это устроил? – зашептал ему в ухо Фредриксон. – Мы могли спокойно пройти на второй этаж.

– Во-первых, чтобы скучно не было, – ответил Вениамин, запирая дверь на тяжелый кованый засов. – А во-вторых, – он обернулся и уже вполне серьезно посмотрел на ИскИна, – когда все закончится, местные вояки будут уверены в том, что они имели дело не с профессионалами, способными провернуть всю операцию без сучка и задоринки, а с кучкой заговорщиков, скорее всего из местных, которые наломали дров, где только могли. Эдак и нам спокойнее будет, и джанитам местным не так обидно. Ты ведь сам говорил, что противника следует уважать.

После такого заявления Фредриксону оставалось лишь молча дивиться тому, насколько разумное основание мог подвести под свои безобразные выходки его напарник.

– Так! – Вениамин звонко хлопнул в ладоши и, точно в предвкушении чего-то приятного, потер одну о другую, после чего окинул хозяйским взглядом место, где они очутились.

Просторный холл, ярко освещенный огромной трехъярусной люстрой с подвесками из искусственного хрусталя, с мраморными полами, со множеством стилизованных арочек и зеркал, с обитыми малиновым плюшем скамеечками на низеньких гнутых ножках у стен, производил впечатление безвкусно выполненной декорации для исторической мелодрамы. Наверх вели две широкие лестницы с мраморными балюстрадами. Одна располагалась прямо напротив входа, другая – справа от него.

– Нам куда? – по-деловому осведомился Вениамин.

ИскИн молча указал на лестницу, расположенную справа.

– Займись камерами, – велел Обвалов напарнику, а сам уверенной походкой направился к джанитам.

В холле имелись четыре камеры наблюдения. Первая и вторая следили за входной дверью, третья и четвертая – за лестницами. Чтобы дотянуться до камер, Фредриксону пришлось пододвинуть обитую плюшем скамеечку и встать на нее ногами. Как следует прицелившись, он одним быстрым движением надел на объектив камеры заранее подготовленный видеопротектор. Удовлетворенно хмыкнув, Фредриксон надел видеопротектор на объектив второй камеры. Теперь, что бы ни происходило в холле, оператор в комнате наблюдения будет видеть на контрольных скринах надежно запертую входную дверь. Привыкший к дисциплине Фредриксон безукоризненно точно выполнял все заранее обговоренные действия, хотя решительно не видел в них никакого смысла после того, что учинил Вениамин.

А Обвалов тем временем уже вошел в плотный контакт с джанитами.

– Бади! – удивленно раскинул он руки в стороны. – Хто-нибудь может объяснить мне, шо тут происходит?

Джанит, которого Вениамин заставил встретиться лбом с дверью, собирался уже было подняться на ноги, но заданный Обваловым вопрос поверг его в оцепенение. Приложив ладонь к ушибленной голове и глупо приоткрыв рот, джанит таращился на мило улыбавшегося Вениамина взглядом принца Датского, узревшего своего мертвого отца, мирно разгуливающего по галереям фамильного замка. Второй джанит чувствовал себя куда бодрее, но и он не нашел, что ответить Вениамину.

– Так, воины, – Обвалов поднял руки к груди и, проведя указательными пальцами сверху вниз, направил их на притихших джанитов. – Я здесь чиф, это разумеете?

Оба джанита разом кивнули.

– Бон! – Вениамин еще раз повторил то же самое движение. – Я рад, шо мы с вами быстро нашли консенсус. Итак, отечество в опасности. Жизнь Великого Магистра под угрозой. Судьба Веритаса в наших руках. – Вениамин чуть наклонил голову, прищурился и вроде как с подозрением посмотрел на джанитов. – Оллариу?

– Оллариу! Оллариу! – с готовностью подхватили те.

Судя по выражениям лиц джанитов, вытянувшихся точно спелые дыни, они вообще ничего не понимали. Но при этом готовы были внимать каждому слову Вениамина. Такова уж была харизма у этого человека.

– Я рад, что встретил в вашем лице последовательных оллариушников, преданных делу Хиллоса, Сидуна и Уркеста, – Вениамин величественно возложил руки на плечи джанитов.

– Веня, – негромко позвал напарника Фредриксон и, когда тот посмотрел на него, красноречивым жестом указал на часы.

– Я уже заканчиваю, – подмигнул Фредриксону Вениамин. – Короче, бади, – перешел он на быструю скороговорку. – Мозгуйте, шо хотите, но мне придется вас связать. Давайте только в темпе, а то у меня времени найн. Руки за спину…

Сидевший на корточках джанит попытался было подняться, но Вениамин с силой надавил ему на плечо и сказал только:

– Не серди меня, – после чего протянул джаниту кусок липкой ленты, которой тот сам заклеил себе рот.

И минуты не прошло, как оба джанита сидели, поджав ноги, на полу, с заклеенными ртами. Запястья и щиколотки у обоих были стянуты тонкими пластиковыми стопорами. Фредриксон не без удивления отметил, что при этом на лицах джанитов запечатлелось выражение глубочайшего облегчения, словно у человека, до конца исполнившего свой долг или, наконец, победившего жесточайший запор.

Теперь перед ними была лестница.