Карусель теней - Андрей Александрович Васильев

в том, что я тогда был куда гуманнее, чем сейчас, и воздавал подобным за подобное через раз, а то и реже.

И ведь предупреждал я Ряжскую о том, что не стоит ей больше появляться в поле моего зрения, поскольку беда случится. Но для этой бизнес-леди, похоже, мои слова что ветер, который пошумел да и стих. Она и дворничиху денежкой стимулировала, и соглядатаев приставила – короче, уверенной поступью дама к проблемам идет. Честь ей и хвала!

Впрочем, для начала я ее все же выслушаю. Почему бы и нет? К тому же сдал меня все же ее супруг, а не она сама. А после и решим, как дальше жить станем. И станем ли вообще.

То ли водитель исправно передал мои слова, то ли звезды совпали, но я и в самом деле приехал аккурат к ужину. То есть меня прямо от порога дома сопроводили в обеденную залу, к длинному дубовому столу, заставленному разнообразной снедью, большей частью, правда, диетического толка. Фрукты, овощи, сыры, зерновой хлеб, какие-то зеленые салаты, то есть еда полезная, но не очень-то вкусная.

А сдала Ряжская за эти два года. Не очень сильно, но тем не менее. Да, это все та же уже далеко не юная, но все еще интересная и подтянутая женщина, но вон и морщинки новые появились, и глаза как-то поблекли.

– Здравствуй, Саша, – встала она из-за стола. Надо заметить, что они с супругом расселись за ним прямо как в фильмах про аристократическую жизнь – с разных сторон, друг напротив друга. – Я очень рада тебя видеть. Правда, очень рада.

– Искренние слова всегда приятно слышать, – я глянул на нее, а после на Ряжского. – Если, конечно, они таковыми являются.

– Присаживайся, – предложила Ольга Михайловна. – Поужинай с нами.

– Можно, – согласился я и отодвинул от стола стул, который стоял, если можно так сказать, аккурат посередине. – Только вот мне бы мяса какого-нибудь. Отбивную, например. Или котлету, да побольше. Боюсь, сыром и зеленью я не наемся.

– Скажу очевидное, но ножом и вилкой копаем мы себе могилу, – вступил в беседу глава семейства. – Истина избитая, но истинно верная.

– Если бы путь на тот свет торили исключительно гастрономические изыски, человечество давно вступило бы в золотой век, – усмехнулся я. – Но это слишком просто. Увы, Павел Николаевич, подавляющее большинство людей роет себе и ближним своим могилу не обедами и ужинами, а неразумными поступками.

– Я так и знала, что ты, Саша, сразу же коснешься той неприятной истории, что случилась два года назад, – печально произнесла Ряжская. – Да, ты прав, мы повели себя тогда не лучшим образом. Наверное, мне стоило бы поискать какие-то доводы, что нас оправдают, привести аргументы, свидетельствующие о том, что данный выбор…

– Не надо, – попросил ее я. – Тем более что никакого второго смысла в свою фразу я не вкладывал. Все обстоит именно так, как я сказал. Каждый человек на этом свете по сто раз на дню принимает те или иные решения, влияющие на то, что с ним случится завтра или через годы. И большая часть этих решений ведет его к могиле. Почему? Потому что людям свойственно ошибаться. А еще они всегда делают только то, что нужно именно им, при этом заверяя всех вокруг в благостности своих замыслов, в том, что их действия направлены на счастье всего человечества. Ну, или большей его части. А ведь это не так. Совсем не так. Ошибочка выходит. И счет за эту ошибку раньше или позже будет предъявлен каждому, даже не сомневайтесь.

– И вам? – уточнил Ряжский.

– И мне, – кивнул я. – А как же. Впрочем, применительно к той давней ситуации, вы были честнее многих. Вы просто и незамысловато меня продали. Сменяли жизнь пустякового человечка на весомый пакет акций. Как там у классика? «Бизнес – и ничего личного». По большому счету это куда честнее, чем поступки многих людей, в разное время входивших в мое окружение.

– Мне приятно, Александр, что вы трезво оцениваете ситуацию. – Как мне показалось, Ряжский стал дышать чуть чаще, как видно отпустило мужика. – В отличие от моей супруги, которая после случившегося еще долго рвала и метала. Не поверите, мне даже пришлось продать предприятие, выступившее камнем преткновения, чтобы убрать этот триггерный момент из наших отношений.

Даже так? Интересно, врет или нет. Впрочем, это я узнаю со временем.

– Неслабый домишко, – в зале появилась Жанна, которая покинула меня сразу же по приходе в дом. Не иначе как она эти хоромы уже от подвала до чердака облазила. – И правда богато живут. Саш, имей в виду, вон за той дверью три черта сидят, причем с пистолетами в руках. Мне кажется, они там не просто так притаились, а по твою душу.

Конечно, по мою, по чью же еще? Подстраховались Ряжские. Бдят. Или только Ряжский? И он, пардон за вольность, не столько бдит, сколько бздит? Хотя… Наверняка Ольга Михайловна помнит, как я ее в свое время движения лишил, заставив пережить самые, пожалуй, страшные часы в жизни. Ибо нет ничего страшнее, чем жить недвижимо, но при этом все осознавая. Лучше уже смерть, чем такое бытие.

Но, что характерно, никакой дополнительной неприязни к супругам-коммерсантам данный поступок у меня не вызвал. Да и с чего бы? По сути, правильное решение, разумное и рациональное. Их ошибка кроется в другом. Не стоило меня вообще тревожить. Никак. В принципе.

– Может, лучше ну их? – предложила Жанна. – Давай отсюда уже свалим. Недобрые люди, Саш. Нехорошие. Я с такими, как этот мужик, спала не раз, потому в состоянии хрен от тирамису отличить. Видно же, что он редкая сволочь.

Я еле заметно качнул головой в отрицающем жесте. Рано. Сначала хочется выслушать, что же именно им от меня нужно. Догадки есть, но желательно знать точно. И если ничего особенного они не пожелают, то я, может быть, даже назову цену за свои услуги. Не уверен, что она их устроит, но почему бы и нет?

Плюс есть желание немного их потроллить. Заслужили.

– Понимать – понимаю, – ответил я Ряжскому. – Но понимание не есть одобрение. Не понравилось мне тогда, что вы мою жизнь разменяли на куш, пусть даже и