Тьма уже внутри - Алана Русс

Тишина длилась минут десять. До тех пор, пока дверь не хлопнула, и на пороге не появился Сергей с ярко-оранжевым мотком в руках и оценивающе не оглядел сгрудившуюся в одной комнате братию.

— Нужно было ко мне поехать, — пробубнил он, не без помощи Марты обвязывая Яна. — У меня всяко комнат побольше.

— Чтобы я вас не нашла? — выпрямилась Марта во весь рост, уперев руки в боки. — Кто-то ведь имеет скверную привычку не брать трубку.

Джахо недовольно засопел, топорща поломанные усы, торчащие, будто леска рыболовная, в разные стороны, а я едва глаза не закатила. И без того Сергей с Мартой переругивались едва ли не ежеминутно и, похоже, о прочной страсти блондинки к собственному, пусть и двоюродному, брату «амуру» было хорошо известно.

— Милая, не до трубок мне было, — отмахнулся он.

— Ага. Сказочник. Я тебе раз сто звонила. Скажешь, не слышал?

Сергей вопрос проигнорировал.

— Тебе нужно было остаться с матерью. Роза ведь с ума сходит, наверное, от волнения.

— А не тебе решать, где мне быть! — взвилась Марта. — Мы сами разберемся. Без посторонних, — выделила она.

Забитые уймой замысловатых рисунков мышцы на руках и шее Сергея угрожающе заплясали, будто ожив. И даже я негромко, но возмущенно охнула. Назвать Сергея посторонним у меня бы и язык не повернулся!

— И да, мы все там едва умом не тронулись, — покрутила блондинка у виска. — Ты не видел того шоу, что Ян устроил! Я думала, от дома камня на камне не останется! Так и застрянем в материи.

Она, все еще подпирая стройную талию кулаками, уставилась на меня. Яснее ясного, что во всех бедах вновь я виновата.

— Мы здесь, знаешь ли, тоже на "пляжу" не валялись, — Сергей выпрямился, защелкнув карабины на Барановской груди. — Но ты бросила мать одну, хотя в этом не было необходимости. Слышащий у нас тут есть. Свой, — обеими руками указал он на меня. — Родненький.

Ответная колкость куда следовало угодила, потому как Марта придала голосу нарочитое спокойствие. На деле же, даже представить страшно, как ее изнутри разрывало от ярости, раздуваемой ревностью.

— Маша лишь начинающий Слышащий. У нее еще медведь на ушах пляшет. А матери я все объяснила. Она поймет.

Розу мне стало жаль. Она снова одна в большом доме, мается от беспокойства и безызвестности. Сергей со мной был солидарен.

— Эгоистка ты, Марта, — покачал головой он. — И всегда такой была.

— Кто бы говорил, купидонья твоя рожа! Или забыл, как подзарядиться мной однажды решил?

— Врунья. Ты сама ко мне в постель прыгнула. Знала, что я истощен был. Или думаешь, я не в курсе, к чему все эти маневры были? Или Ян не знает?

Сергей захохотал. Зло захохотал, закинув голову назад.

— Замолчи, — так и позеленела Марта, перед самым носом Сергея выставив палец с опасно острым ноготком. — Еще слово и…

— А, может, вы оба замолчите? — без особого энтузиазма, вторя очередной порции ворчания Джахо у батареи, сказала Оксана.

Сергей с Мартой на секунду замолкли, опешив.

— А ты кто здесь такая… — угрожающе начала Марта, но Сергей с силой вцепился в ее плечо.

— Я добрую часть тепла истратил на Оксану. Так что уймись, говорю! Хватит! Или я за себя не отвечаю. Честное слово!

Полуулыбка на губах Марты медленно угасала. Переведя взгляд на ладонь Сергея, блондинка хватанула ртом воздух и в мгновение сбросила ее.

— Я тебе не донор. Прикоснешься ко мне еще хоть раз…

И для верности толкнула Сергея в грудь. Пошатнувшись и отступив, он тут же бравый вид потерял, но извиняться не собирался.

Молча перепроверил все узлы на груди Яна, оглядел всю собравшуюся компанию пустым взглядом и потопал прочь из гостиной. Я с замиранием сердца ждала хлопка дверью, но вместо этого из кухни донёсся лишь лёгкий щелчок зажигалки да звук отворяемой форточки.

Не уйдет. Даже Марту будет терпеть ради друга.

Вновь усевшись у ног аспиранта, блондинка опустила голову, и забубнила очередные нелицеприятности. Чуя, что держать себя в руках больше не в состоянии, я подошла к креслу Мут и присела на подлокотник.

— Как вы?

— Обо мне не тревожься, Создательница.

— Мика, — поправила я, и сфинкс тепло улыбнулась.

— Пойди отдышись, Мика. Теперь нам только ждать остается, — в очередной раз проскрипела она.

Я с сомнением поглядела на Яна. На долю секунды почудилось, будто его грудь мерно вздымается. Я потерла глаза. От усталости соображалось туго.

— Ты узнаешь, — похоже, за каждым моим движением внимательно следила сфинкс. — Если он очнется, ты…

— Когда, — перебила я. — Когда очнется.

Возражать Мут не стала. Лишь откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

Странно, но сейчас она как никогда была похожа на обыкновенную старуху с потухшим взглядом. Это совершенно не вязалось с той Мут, что сражалась с Джахо и облезлым Чори. Пусть земля ему будет пухом.

По-прежнему прижимая к груди книгу, я тихонько, по стеночке перебираясь, выскользнула из гостиной и замерла перед дверью в кухню. Рассеянный свет из стеклянного замутненного квадрата едва освещал прихожую.

Эх, мне бы сейчас хоть мало-мальски приличный источник света в голову засунуть. Чтобы все факты воедино собрать.

Итак, многочисленные Хаосы пользуются книгами, как порталами. Они для них, возможно, единственная связь с нашим миром. И если верить Мут, Ян, а вернее его… ну, душа, наверное, сейчас далеко отсюда. В мире его личного Хаоса.

В таком случае, если мои догадки верны, то книга есть его прямое продолжение. Вот только что в ней так старательно выводит и выводит невидимая рука?

Я выдохнула, унимая невесть откуда взявшийся мандраж. Еще час назад была готова признаться Яну, что мне не безразлична его судьба, и не безразлично мое место, занимаемое у него в душе. Час назад. Шестьдесят минут, три тысячи шестьсот секунд…

Да, я хотела признаться. Теперь же паук-сомнение, ликуя, плел свои сети, ловя и уничтожая все логические утверждения и создавая свои.

А что, если все это был лишь флер? Что если Яну я не нужна? Он ведь прогнал меня.

«Прогнал, прогнал…» — звенели тонкие паутинки пока еще невесомого страха, и я с сомнением, словно книга вот-вот взорвется, вытянула руки перед собой.

Возможно, вся жизнь Яна сейчас передо мной. Все стремления и страхи, желания и… привязанности. Неужели я сейчас могу узнать обо всем наверняка? Минимизировать риск быть высмеянной и, если придется, похоронить в себе все чувства, не предавая огласке?

Кончено, о них всегда буду помнить я, будет догадываться, а быть может, и твердо знать Оксана. Но время — лучший чистильщик. Оно само со всем разберется.