1905 год. Прелюдия катастрофы - Алексей Щербаков

Что касается руководства забастовкой, то с этим было вообще никак. Одесса и в 1903 году отличалась крайней пестротой политической палитры, а теперь стало еще веселее. К тому же местные жандармы, имея кое — какой опыт, ещё на ранней стадии развития событий подмели местное руководство РСДРП и социалистов — революционеров. Развитию забастовки это ничуть не помешало — но теперь никто не знал, что делать.

Вот в такое интересное время, 15 мая 1905 года, на одесском рейде стали броненосец «Потемкин» и миноноска № 267. Арестованных офицеров отправили на берег, а потом задумались: что теперь делать? Наиболее последовательные революционеры выступали за то, чтобы высадить в город десант. Но далеко не все матросы горели желанием активно участвовать в революции. «Пассивные» являлись, в большинстве, «салагами». Пока они оставались на корабле, то находились под влиянием старослужащих, но была опасность, что стоит им оказаться на берегу, как многие попросту разбегутся.

При виде броненосца народные массы стали стекаться в порт. Часть из них пришла по призыву экипажа «Потемкина» — грузить на корабль уголь, часть — помитинговать. Кто‑то стремился, пользуясь случаем, пограбить портовые склады — а ведь среди них были и винные. Так что началась нормальная классовая борьба — грабежи вскоре переросли в пожары.

Тем временем власти слегка пришли в себя и начали стягивать в Одессу войска из других мест. Солдаты окружили порт и открывали огонь, не особо разбираясь. В основном, пострадали те, кто пытался спастись от пожаров. По официальным данным администрации, в эти дни в городе от разных причин погибло 1260 человек. Рассеяв толпу, солдаты куда‑то оттянулись.

Повстанцы на броненосце продолжали занимать непонятную позицию. Они отправились к городскому начальству — сообщить, что намерены похоронить Вакуленчука. Те ничего возразить не могли. У броненосца имелось четыре 305–мм, шестнадцать 152–мм, четырнадцать 75–мм, два 63–мм, шесть 47–мм и два 37–мм орудия. Особенно впечатляют четыре орудия главного калибра — снаряд из такой пушки напрочь сносит многоэтажный кирпичный дом. Поскольку корабль шел на стрельбы, с боеприпасами у него было всё хорошо. Так что похороны разрешили. Для церемонии было выделено 15 матросов, по пути на кладбище к ним присоединилась толпа в 15 тысяч человек.

Но тут начались проблемы. Несколько матросов, которых послали за мясом на городские бойни, были арестованы полицией. И тогда революционеры на «Потемкине» решили немного пострелять.

«От команды броненосца "Князь Потемкин — Таврический".

Просим немедленно всех казаков и армию положить оружие и соединиться всем под одну крышу на борьбу за свободу; пришел последний час нашего страдания, — долой самодержавие!

У нас уже свобода, мы уже действуем самостоятельно, без начальства. Начальство истреблено. Если будет сопротивление против нас, просим мирных жителей выбраться из города. По сопротивлению город будет разрушен».

Впрочем, не все потемкинцы поддерживали такие развеселые действия. В итоге нашли компромиссный вариант: броненосец выпустил несколько снарядов из 152–миллиметровок. Именно тогда над кораблем был поднят красный флаг. Снаряды произвели впечатление, но всё же это был не обстрел орудиями главного калибра.

Впрочем, этого хватило, чтобы арестованных выпустили. Более никаких активных действий против города восставшие не предпринимали. Им стало не до этого.

17 июня из Севастополя подошла эскадра в составе броненосцев «Три Святителя», «Георгий Победоносец», «Двенадцать Апостолов», минного крейсера «Казарский» и миноносок за номерами 255,258,272 и 273. Задача у эскадры была простой: либо принудить «Потемкин» сдаться, либо пустить его на дно. Силы были явно неравны, особенно если учесть, что на мятежном крейсере не имелось офицеров. А артиллерийская стрельба на море — искусство, требующее очень серьезной квалификации.

И тут случился эпизод, вошедший в историю под названием «немой бой». «Потемкин» прошел сквозь строй судов, блокирующих выход в море — по нему не было сделано ни одного выстрела. Броненосец тоже не стрелял. Потом таким же манером он вернулся обратно. На этот раз к «Потемкину» присоединился броненосец «Георгий Победоносец», который тоже встал на рейде — правда, команда последнего вскоре передумала бунтовать и предпочла занять нейтральную позицию. Что касается остальной эскадры, то она на полном ходу ринулась обратно в Севастополь, пока ещё кто- нибудь не взбунтовался. И не зря. 19 июня случилось восстание на учебном судне «Прут» — правда, без особых последствий.

Недаром и. о. прокурора симферопольского окружного суда В. В. Новицкий 1 июля писал прокурору одесской судебной палаты А. И. Поллану:

«Черноморский флот в настоящем его составе представляет грустное зрелище: высшее начальство растерялось и буквально не знает, что делать, младшие офицеры бранят начальство и всю вину за происшедшее сваливают на него, матросы сознают, что они господа положения, что их боятся, и ведут себя вызывающе. Одним словом, полное разложение флота, чреватое в будущем грозными событиями».

Что же касается «Потемкина», то на нем возобладали умеренные настроения. Броненосец под Андреевским флагом (заметим — не под красным) ушел в румынский порт Констанцу для того, чтобы попробовать достать уголь и продовольствие. Не получив, сходил за этим же в Феодосию. Там он загрузился, но никаких попыток совершить какие‑то резкие действия команда уже не предпринимала. Революционный порыв большинства матросов иссяк. 25 июня крейсер снова пришел в Констанцу, где матросы сдались румынским властям.

Миноноска № 267 вернулась из Констанцы в Россию. «Потемкин» румыны вернули России (правда, в несколько «раскулаченном» виде), а вот матросов не выдали. Судьбы у них сложились по — разному. С лидером мятежников, А. М. Матюшенко, мы еще встретимся.

Восстание «Потемкина» изрядно радикализировало обстановку в стране — ведь стало казаться: уже шатается армия. Что, как вскоре выяснилось, было не совсем так.

В дальнейшем произошли еще несколько военных восстаний. 14 ноября — на крейсере «Очаков» под командованием лейтенанта П. П. Шмидта; два раза в Кронштадте — в октябре 1905–го и в июле 1906 года; в Свеаборге (Финляндия) — также в июле 1906 года. Заметим — во всех случаях бунтовали матросы. Как и впоследствии — в 1917–м.

Итак, с мая 1905 года лозунг «Долой самодержавие!» стал общим местом. Заметим, лозунг хитрый — ведь под ним можно понимать как полную ликвидацию монархии, так и введение конституции (конституционная монархия — это уже не самодержавие). Так что он устраивал всех. Единства между разными антиправительственными силами не было — но они двигались в одном направлении.

Развлечения товарища Красина.

«Принципиально мы никогда не отказывались и не можем отказываться от террора. Это — одно из военных действий, которое может быть вполне пригодно и даже необходимо в известный момент сражения, при известном состоянии войска и при известных условиях. Но суть дела именно в том, что террор выдвигается в настоящее время отнюдь не как одна из операций действующей армии, тесно связанная и сообразованная со всей системой борьбы, а как самостоятельное и независимое от всякой армии средство единичного нападения. Да при отсутствии центральной и слабости местных революционных организаций террор и не может быть ничем иным».(Ленин, «Искра», № 4, 1901 год)