История Франции. С древнейших времен до Версальского договора - Уильям Стирнс Дэвис

Но, как шаловливо заметил Людовик XV (и это было плохое озорство), «на его век старого порядка хватило». После заключения мира торговля в значительной мере восстановилась и снова стала процветать. Министр Шуазёль – настоящий патриот, хотя и не великий человек – начал достаточно эффективно восстанавливать флот и добился в этом такого успеха, что в следующей войне французский флот смог практически полностью удержать то, что защищал. Еще одним успехом Шуазёля была покупка Корсики: в 1768 г. он приобрел ее у одряхлевшей Генуэзской республики. В результате мальчик, который родился на этом острове в 1769 г. и, по желанию родителей, получил при крещении имя Наполеон, явился в мир французским гражданином[115]. Было сделано много разнообразных попыток реформировать судебную систему, были и другие нерешительные старания улучшить положение дел в стране, но правительство продолжало идти прежним плохим путем. Помпадур умерла, но сменившая ее дю Барри была еще отвратительнее. Шуазёль отказался раболепствовать перед ней, и она, объединившись с другими его врагами, стала добиваться от короля, чтобы тот отправил его в отставку. В 1770 г. Шуазёль был отстранен от должности министра и сослан в свои поместья. С этого времени и до конца царствования Людовика XV Францией управляли беспринципные и послушные придворные, имевшие лишь одну цель – угождать старому королю, чтобы остаться на своей должности.

Людовик XV оставался развратником до конца жизни. Когда он опасно заболевал, то горячо каялся в грехах («потому что его религия состояла только из страха перед адом»), но, выздоровев, возвращался к старым привычкам. В мае 1774 г. он внезапно заболел оспой, и власть дю Барри мгновенно прекратилась 10 мая, когда толпа придворных «с мощным шумом, совершенно подобным грому» помчалась вниз по большой лестнице Версаля, чтобы объявить о смерти Людовика XV его внуку[116]. Новые правители страны, Людовик XVI и его жена Мария-Антуанетта, при этом известии упали на колени и стали громко молиться: «Боже, помоги нам и защити нас! Мы слишком молоды, чтобы править!»

Им действительно была нужна эта молитва. Ни одной великой нации не были так остро необходимы коренные реформы, как Франции в 1774 г.

Уже на протяжении примерно тридцати лет внутри этой страны действовали силы, наличие которых стало бы для любого дальновидного человека предупреждением, что если ее правители не проведут реформы, то сами станут первыми жертвами революции.

Парижский парламент. Янсенисты. Ссора между королем и парламентом. Перемены в интеллектуальной жизни. Монтескье. Критика церкви Вольтером. Эпизоды жизни Вольтера. Литературный гений Руссо. Руссо защищает крайний демократизм. Новые идеи проникают в низы общества. Неудачный характер королевы. Тюрго уволен с должности. Франция и Америка против Англии. Требование созвать Генеральные штаты

Война за испанское наследство разбила мечту о Франции – повелительнице Европы. Семилетняя война почти лишила Францию права называться первой страной Европы. И все же (в высшей степени странный парадокс!) влияние Франции на цивилизованный мир никогда не было сильнее, чем в эти годы правления Людовика XV – в период бед и упадка. Едва ли в истории был подобный пример с тех далеких дней, когда Афины, потерпев военное поражение от Филиппа и Александра с их неучами македонцами, завоевали весь мир в области интеллекта, распространив во всех странах свой язык, литературу и философию.

В XVIII в. языком дипломатов и государственных деятелей был только французский. Фридрих Великий как правитель тратил много сил на борьбу против короля Франции, но как человек он тратил много сил на сочинение несомненно посредственных стихов на французском языке. Париж диктовал миру моду на парики, шелковые штаны и дамские платья. Французские танцмейстеры управляли всеми балами. Французские романы лежали на столе каждой знатной дамы. Знатные «бояре» и княгини при блестящем и порочном дворе царицы Екатерины II в Санкт-Петербурге беседовали по-французски, а не по-русски. Все маленькие «высочества», «милости» и «светлости», которые управляли сотней крошечных немецких государств и причиняли им страдания, рабски копировали обычаи и церемонии версальского двора. Примерно так же обстояли дела при незначительных итальянских дворах. Каждый молодой английский дворянин старался провести год в Париже и Версале, чтобы научиться французскому языку и трудноопределимому понятию «лоск» у народа, который был признан «самым вежливым» в мире.

Французы лидировали не только среди танцмейстеров и портных, и не только среди сочинителей откровенных романов и жизнерадостных комедий. Они внесли огромный интеллектуальный вклад в развитие человеческой цивилизации. Во Франции появился целый ряд авторов, писавших на самые серьезные темы. Они стали властителями дум многих народов, но в художественном отношении не были выдающимися литераторами. Среди них не было Софокла, Цицерона или Шекспира. Сегодня за пределами Франции их работы не читает почти никто, кроме людей, изучающих историю. Но в свою эпоху эти авторы оказали огромное воздействие сначала на все естественные науки, на этику, политическую науку и теорию управления, а затем на практическое применение этих теорий. Великая доктрина Французской революции «свобода, равенство, братство» была прямым следствием идей, предложенных писателями, которые в дни Людовика XV бывали в светских салонах и, может быть, иногда на короткое, но неприятное время попадали в Бастилию.

Сказать, что при этом грешном монархе ничего не менялось в политической жизни Франции, тоже было бы не совсем верно. Напротив: в стране возникло то, что на современном языке можно было бы назвать постоянно существующей и официальной «оппозиционной партией». Центром этой партии стал уже часто упоминавшийся в этой книге парижский парламент. После того как Фронда проиграла свои войны, этот Верховный суд французской столицы поневоле был вынужден заниматься почти лишь одними юридическими делами и не вмешиваться в политику. Людовику XIV было всего шестнадцать лет, когда он – вероятно, с подсказки Мазарини – пришел в этот гордый суд «в сапогах со шпорами и с плетью в руке и сказал членам парламента резко и прямо, что требует от них беспрекословного повиновения»[117]. При более слабом правлении регента Орлеанского и Людовика XV это собрание наследственных «благородных» судей стало жадно вырывать из рук правителей свою прежнюю власть. В первую очередь парламентарии требовали для себя права по собственному желанию отказываться «регистрировать» (то есть заносить в списки, обнародовать и вводить в действие) королевские указы.