Охотник за судьями - Кристофер Тейлор Бакли

Тишина. Стук сапог, спускающихся по лестнице. Ханкс держал пистоль у головы Кунца, пока шаги не затихли. Балти и Ханкс привязали Кунца к стулу. Ханкс оторвал кусок простыни и смял в ком.

— Кто их покрывает? Стёйвесант? Или вы?

— Это все чепуха, — сердито сказал Кунц.

Ханкс улыбнулся:

— Интересно, что мы найдем, если обыскать вашу комнату? А? Английские гинеи? Ну что ж, очень приятно было познакомиться.

Он засунул кляп в рот Кунцу и закрепил полосой простыни. Опрокинул Кунца вместе со стулом спиной вниз, на пол. Вернул кремень в пистоль Кунца и отдал тот из пистолей, что поменьше, Балти.

— Что теперь? — спросил Балти.

— Нет выбора — нет проблем.

— Что?

Ханкс медленно открыл дверь. Площадка за дверью была пуста. Они вышли из комнаты, оставив в ней двух связанных голландцев, и начали медленно красться вниз по лестнице. В самом низу Ханкс жестом остановил Балти и прислушался. С дальнего конца лестничной площадки слышались голоса. Ханкс спрятал пистолет под куртку и жестом велел Балти сделать то же самое. «Смейся», — шепнул он.

И сам захохотал. Громко, пронзительно. Фальстаф в свой самый счастливый и самый пьяный день не смеялся так громко. Балти последовал его примеру.

Они вышли на площадку. Перед ними стояли двое солдат с обнаженными саблями.

Ханкс обратился к ним так, словно был очень рад их видеть:

— А, вот вы где! Хорошо!

Солдаты уставились на него.

— Вы говорите по-английски?

— Я кофорить, — ответил один из них.

— Хорошо. Вице-генерал Кунц послал нас взять еще джина. — Ханкс изобразил жестами, как подносит бутылку к губам. — Джин?

Он показал вниз по лестнице.

— Пить? Джин, чтобы отнести туда наверх.

Солдаты шагнули к нему.

Он выхватил пистоль:

— Wie wil eerst sterven?[52]

Он показал на пол:

— Лежать!

Солдаты легли лицом вниз. Балти забрал у них сабли.

— Что теперь?

— Хватит спрашивать.

— Принести еще простыню, чтобы их связать?

— Нет времени.

Ханкс встал между солдатами:

— Извините, ребята.

Он отключил обоих ударами по затылку и указал Балти на окно.

Балти перелез через подоконник и спрыгнул на наклонную крышу. Черепица оказалась склизкой. Балти не удержался, плюхнулся на спину, поехал вниз по крыше ногами вперед, беспомощно хлопая руками, и слетел в пустоту. По дороге вниз он за что-то зацепился лодыжкой. Ногу резко дернуло и крутануло, и Балти приземлился на спящую свинью.

Свинья, не привыкшая служить ночной подушкой для дефенестрированных двуногих, яростно завизжала. Балти лежал ничком в свиной жиже, оглушенный. Лодыжка пылала болью. Он пытался сделать то, к чему так часто призывал его Ханкс, а именно — собраться с мыслями.

Сверху донеслась брань, и второй Икар сверзся с небес. Ханкс был тяжелее Балти, так что его траектория оказалась короче, но и он приземлился на почивающую свиноматку. Ее вопли присоединились к уже звучащим.

Балти почувствовал, что его дергают за руку. Ханкс рычал на него, приказывая встать.

Балти встал на одну ногу. Наступив на вторую, он упал.

Он попробовал еще раз, но снова свалился в грязь. Ханкс наклонился, схватил его за запястье, взвалил себе на спину и побрел прочь.

Задняя дверь дома распахнулась. Ночь наполнилась голландскими ругательствами. Виляя под тяжелой ношей, Ханкс брел на тот конец двора. Забор казался очень далеким. Крики за спиной усиливались, и к ним присоединился собачий лай.

Ханкс упорно шагал, кренясь то в одну сторону, то в другую. Собрав все силы, он дотащился до конца двора, обнесенного стеной в рост человека. Отошел на несколько шагов и тяжело побежал к стене. Перекинул Балти на ту сторону, как мешок картошки, и через миг — собачьи зубы уже щелкали у пяток — сам перевалился туда же.

Они лежали, задыхаясь и превозмогая боль, на пустынной улице. Ханкс посмотрел в обе стороны. На южном конце улицы возвышались бастионы крепости. На другом вроде бы виднелся канал.

— Туда. — Он указал в сторону канала.

— Ничего не выйдет. Иди один.

Ханкс, шатаясь, встал на ноги и попытался поднять Балти, но уже потратил все силы на героический побег зигзагом через двор, кишащий свиньями и собаками.

Из-за стены донеслись вопли и собачий лай, уже громче.

— Беги, — сказал Балти. — Не будь идиотом.

В дальнем конце стены была дверь. Они услышали звяканье ключей. Дверь тряслась на петлях.

— Ханкс! Беги!

Дверь распахнулась. Оттуда высыпали солдаты и начали озираться. Ханкс прицелился. Солдаты нырнули обратно в дверь.

— Стрелять в них без толку, — сказал Балти. — Ради бога, беги.

— Я вернусь! С английским флотом!

Ханкс побежал к каналу и растворился в темноте. Появились солдаты с мушкетами и штыками. Балти поднял руки, и солдаты навалились на него кучей.

20 августа

Ближе к вечеру зашел милорд Даунинг. Он огляделся и обследовал мою камеру, кривясь от запаха, прижимая помандер к носу, выглядывая в окно на Тауэрский луг и испуская разнообразные междометия: «Хм! Гм! Э-гмм!» и тому подобное.

«Какой прекрасный вид, мистер Любопытная Кошка! Годится для удовлетворения любопытства, а?»

Я не ответил, ибо не был расположен к словесному фехтованию.

Милорд уселся на табурет — единственный в камере — и серьезно произнес, что весьма много размышлял о моем «деле» и пришел к выводу, что публичный суд надо мной принесет лишь бесчестье и позор; притом не только мне, но и всему военно-морскому флоту, а также милорду Сэндвичу, коий, несмотря на «разврат», по-прежнему стоит весьма высоко в глазах Его Величества. И так далее.

Засим он сказал, что, поскольку час Великого Королевского Предприятия стремительно приближается, скандал со мной лишь уменьшит вероятность успеха Англии в Новых Нидерландах. Затем он сообщил, что, кажется, нашел возможное решение.

Поскольку меня живо интересовало любое «решение», в результате которого мне не придется до конца жизни выцарапывать жалобы на стенах и голова моя не отделится от тела на корм воронам, я выказал величайший интерес к словам милорда.

«Пользуясь военно-морским термином, если вы исполните маневр, называемый „поворот все вдруг“ относительно войны с Голландией, Его Величество, может быть, простит вам… назовем это милосердно… проступок».