Ультиматум губернатору Санкт-Петербурга - Андрей Константинов

— Игорь, — начал Сергей Палыч без предисловий, — необходимо встретиться. Ты сейчас где?

— Я… — Штирлиц-Шалимов замялся, потому что находился сейчас именно в том месте, где Коротков намечал проведение какой-то секретной акции — на канале Грибоедова, недалеко от здания питерского ОМОНа. Шеф, видимо, понял что-то и сказал:

— Ладно… через полтора часа сможешь подъехать в клуб?

— Да, смогу.

— Хорошо, там и встретимся. Как, кстати, наш друг Сеня?

Этого вопроса Шалимов ждал. Дождался. Он вздохнул и сказал:

— Тут такое дело, Сергей Палыч… он скрылся.

— Что?

— Вчера вечером мы его потеряли.

— Т-а-а-к… почему ты не доложил мне? Шалимов не доложил шефу только потому, что и сам узнал об этом двадцать минут назад. Семена вела Лариса. Вела ночью, одна… Петровича Штирлиц отправил искать проклятый чемоданчик Дуче. Не было ничего странного или необычного в том, что Лариса упустила объект. Никто из профессионалов не поставил бы ей этого в вину. Хуже было то, что она не доложила о потере объекта сразу. А к утру Дуче скрылся.

Объяснять все это по телефону (миф о том, что мобильники трудно прослушивать, давно был развенчан) Штирлиц не хотел. Он сказал:

— Об этом лучше при встрече, Сергей Палыч.

— Хорошо… Как ты думаешь, Игорь, — продолжил Коротков уже спокойно, — за его исчезновением может стоять что-то серьезное?

— К сожалению, да. Мы принимаем все меры по розыску, но пока безрезультатно.

— Его нужно найти, геноссе Штирлиц. Если потребуются дополнительные расходы — не стесняйся. Но лишних людей постарайся не подключать.

— Понял, Сергей Палыч, сделаем все возможное.

— Ладно, работай. Через полтора часа жду в клубе.

Коротков отключился, Шалимов тоже выключил свой мобильник. Он сидел в машине на набережной канала Грибоедова у дома N 94, на противоположном берегу темнела арка дома девяносто один. Какую все-таки операцию затевает Палыч в этом адресе?

* * *

Финт подбросил Ваську Ливера до его дома и отправился к себе. Настроение было, мягко говоря, не особо. Томило нехорошее предчувствие. Хотелось нажраться, но нельзя — Семен велел к двадцати трем быть готовым. Что же он задумал? Баечка про выбивание долгов из банка уже не выглядела правдоподобной. Установка зарядов в жилых домах… Да-а! Может быть, в этих домиках живут руководители банка? А какая к черту разница? Все равно погибнут десятки людей. И ментура, и комитетчики весь город на уши поставят! Здесь не Чечня, не Таджикистан! Финт выругался шепотом. Потом вслух. Потом заорал во всю глотку. Он ощущал себя мухой в паутине…

Прав, прав был Очкарик: Дуче совсем шизанулся. Всегда в нем было что-то такое… Черт знает что, но очень стремное! Не он ли сам Очкарика слил? А чего? Запросто… запросто мог. Вон и Птицу на мину положил. А что теперь с Наташкой будет?

Финт снова заорал. Короткое и злое матерное слово заполнило салон «жигулей», заглушило звук магнитолы, затопило сознание.

Финт подъехал к своему дому.

* * *

Среди лиц, которые могли представлять интерес в связи с делом Терминатора, следователи ФСБ выявили некоего Геннадия Андреевича Финикова. Как и Птица, Фиников отбывал срок в одной с Фридманом зоне.

Секретарша Семена Ефимовича подтвердила, что Финт частенько бывал в офисе. По РУБОповской информации. Фиников мог быть причастен к похищению одного средней руки бизнесмена. Агентура докладывала, что бизнесмена около недели держали в подвале на какой-то даче. Выбили немалые деньги. Но сам терпила от всего категорически отказывался.

— Надо с этим господином Финиковым поплотнее поработать, — сказал Рощин своим следакам. — А чтобы было чем его прижать, попробуйте барыгу разговорить. Думаю, РУБОП здесь недоработал.

Через сорок минут в офис пострадавшего бизнесмена вошли два сотрудника ФСБ. Бизнесмен был ну очень сильно занят, как сказала секретарша, и хотел бы перенести беседу с господами на другое, заранее условленное время.

Господа улыбнулись и вежливо объяснили шикарной брюнетке, что беседа на самом деле называется допрос и переносить ее на другое время они не будут.

Спустя еще две минуты бизнесмен кричал про тридцать седьмой год, чекистский произвол, собирался вызвать своего адвоката, грозил обращением в Прессу и к лучшему другу — депутату Государственной Думы. Он энергично жестикулировал загипсованной рукой, а следователи слушали так внимательно будто слышали подобные тирады впервые. Когда пыл бизнесмена поутих, старший лейтенант Смирнов положил на стол фотографии великолепной четверки: Фридмана, Финикова, Козлова и Воробьева.

— А к ним за помощью не хотите обратиться? — сказал он.

Обличитель чекистского произвола побледнел. В кабинете стало очень тихо.

— Кто из них сломал вам руку? — буднично спросил второй следователь.

— Вот этот, — мотнул головой бизнесмен на фото Генки. Через две секунды он вскинул голову, нервно дернул узел галстука и сказал:

— Это провокация. Этих… я не знаю. И никогда не видел. Я категорически настаиваю на присутствии моего…

— Адвокат вам понадобится, когда вашей фирмой займется УБЭП[13], — оборвал его Смирнов. — Это мы организуем. Материалы на вас уже есть. И крепкие материалы. Достаточно крепкие, чтоб вас прикрыть.

Это была неправда, никаких материалов у ФСБ, разумеется, не было. Но практика показывала, что деятельность любой конторы, если хорошенько копнуть, имеет массу нарушений. Иногда на грани с криминалом, а иногда и за гранью. Сейчас комитетских следователей совершенно не интересовала эта сторона деятельности бизнесмена.

Смирнов просто создавал для него дискомфортные психологические условия.

Потек бизнесменчик уже через десять минут. Потек круто. Он рассказал во всех подробностях, как его прессовали люди Дуче, вымогая весьма круглую сумму. Как он легкомысленно понадеялся на свою крышу. И как потом оказался в подвале со вскрытым полом и выкопанной ямой. Ему сказали, что он уже не первый. Что под полом уже лежат в ямах такие же несговорчивые дураки… Яма служила ему туалетом, а впоследствии должна была стать могилой. Он рассказал, как его били Генка Финт и какой-то другой человечек по кличке Ливер.

Бизнесмен захлебывался от эмоций, пил вперемежку минералку и коньяк, пьянел на глазах. Когда бутылка опустела наполовину, Смирнов ее отобрал: следакам требовался не поток пьяных излияний, а детальные показания с именами, датами, адресами. Вот с адресами как раз было туго, место своего заточения он мог указать весьма приблизительно. Район, где располагалась пресловутая дача, мог занимать площадь триста-четыреста квадратных километров. Может — больше.

Спустя сорок три минуты с того момента, как бизнесмен начал свой рассказ, старший лейтенант Смирнов выключил магнитофон.