Орудия Ночи. Кн. 4. Жестокие игры богов - Глен Кук

– Нужно проверить храмы дэвов и дейншо, – предложил Бернардин.

И тут совершенный понял, что его так тревожит: он боялся, что и мейсальские святые места лишились благодати. А вера его сейчас была не настолько крепка, чтобы противиться Ночи, проникшей в твердыню ищущих свет.

Бернардин устремился к дэвскому храму, где брат Свечка совещался с Редеусом Пиклю.

Храм точно так же лишился святости.

– Той ночью ничего подобного не было, – заметил совершенный.

– Обряд очищения проводили наутро после вашего визита, совершенный, – пояснил храмовый сторож. – Кое-кто решил, что всему виной иноверец, которого пустили внутрь.

– Это случилось в храмах по всему городу, – сказал Бернардин.

– Пиклю точно так же и говорил. Мы ж не дикари суеверные вроде праман.

Прамане действительно верили, что иноверцы оскверняют храм, даже если просто входят в него. После такого праманские святыни следовало заново освящать.

– Утратилась святость? – забормотал себе под нос Свечка. – Так вот это что? Если предположить, что в Ночи все возможно… – Он и сам толком не понимал, куда клонит, но знал, что озарение где-то рядом, буквально руку протяни.

Как святое место могло лишиться святости без пособничества священников и прихожан?

– Выбора нет, – решил брат Свечка. – Нужно проверить и места, где собираются ищущие свет.

– А к дейншо не хотите сходить?

– Нет. Они еще ревностнее праман относятся к неприкосновенности своих храмов.

– Точно так, – поддакнул сторож. – Но и у них та же беда. Святость пропала в тот же день, что и у нас.

Беда не обошла стороной и святые места мейсалян.

Брат Свечка с Бернардином вернулись в графский замок и отправились поужинать в комнатушку за кухней. Монах безучастно ковырялся в еде.

Он чувствовал духовное опустошение.

– Это все, верно, как-то связано с той женщиной, – осмелился наконец заговорить Бернардин. – С тем Орудием.

Совершенный хмыкнул в ответ.

– Перемены начались после ее визита.

– Так, выходит, она и есть настоящий истинный Бог?

– Она – самое сильное Орудие из тех, что вьются поблизости, вот и все.

Может, и так, но как могло одно юное создание превосходить могуществом все традиционные божества? Если предположить, что в Ночи все может быть правдой, а эту доктрину не принимала до конца ни одна религия, одна лишь вера должна была даровать богу дейншо способность противостоять демонице. Разве только если в основе всех традиционных религий не таился какой-то губительный изъян.

Самый главный вопрос следовало сформулировать так: почему всемогущий, всезнающий и вездесущий Господь не сумел справиться с доселе неведомой сущностью, обладающей даром высасывать святость из мест, открытых в честь Него?

Сочию Бернардин со Свечкой не нашли.

– Готов поспорить, улизнула повидаться с Кедлой, – проворчал Амбершель. – На сегодня у нее других дел не было.

– Но она…

– Ну же, совершенный, это ведь Сочия Рольт! Вы ее знаете лучше, чем все остальные. Разве позволит эта женщина здравому смыслу встать у себя на пути?

В комнатушку как раз вошла Гилеметта – проверить, не нужно ли им чего.

– Графиня все утро провела с Люмьером, – недовольно буркнула она. – А после обеда отправилась в зал для аудиенций, битком набитый городскими судьями. Они заявили, что им приказано явиться на общее собрание.

– Проклятье на мою голову! – Брат Свечка так редко сквернословил, что Бернардин и Гилеметта с изумлением уставились на него. – Забыл! Хотел их отругать, что понапрасну тратят время Сочии на мелкие дела. Всё вы виноваты, Бернардин. Если бы не утащили меня с собой…

– Я виноват? Вы бы сказали, что у вас встреча.

– Вы так настаивали, будто Сочия велела немедленно этим делом заняться.

– Можно было и подождать. Потрясти этих паршивых судей за яйца важнее, чем бегать без толку по городу, как мы сегодня.

– А ведь вас двоих графиня считает главной опорой Антье, – рассердилась Гилеметта. – Надо вам чего-нибудь? Я уже ухожу.

– Скажи нам, где графиня, – попросил Бернардин. – Мы бы ей рассказали, что удалось выяснить. И совершенный бы извинился.

Брат Свечка закатил глаза.

– Сами с ужином разберетесь, – прорычала Гилеметта и отправилась восвояси, но на пороге задержалась. – Она уже наверняка ужинает с моей кузиной в Арнгенде.

И ушла.

– Бернардин, – через минуту сказал Свечка, – я слишком стар. Уже много лет назад мне следовало отправиться к свету. С каждым днем я все сильнее чувствую, что мир вокруг стал чужим.

– Многие знания – многие печали. Все, кто нам сегодня повстречался, тоже бы чувствовали себя потерянными, знай они то, что знаете вы.

Бернардин превратно его понял. Намеренно ли? Может, и нет. Амбершель проще смотрел на мир.

– Несомненно. Несомненно.

– Я вот думаю, мы что-то упускаем из виду. Может, человек со стороны бы и заметил, а вот мы с вами не видим, потому что нам вера наша мешает.

– Бернардин…

Амбершель уже в который раз удивил и озадачил старика, продемонстрировав глубину, которой от него никто не ждал.

Демона только помяни – в комнатушку вошла Сочия. Вид у нее был усталый. Тут же снова появилась Гилеметта.

– А мы-то решили, что ты уже уходишь, – проворчал Амбершель.

– Соврала. Нужно было от вас сбежать.

– Я повидалась с Кедлой, – призналась Сочия.

Брат Свечка хмыкнул. Он хотел было напомнить ей о материнских обязанностях, но тут вспомнил слова Гилеметты о том, как Сочия провела утро с сыном. Да и отчитывать ее – только время зря терять.

– И как? Не повесили ее еще? – поинтересовался Амбершель.

– Нет. Но я за нее волнуюсь.

– Неужели? И почему же? – ехидно спросил Амбершель.

– Потому что она все больше отбивается от рук, – ответила Сочия без тени ехидства. – Убивает направо и налево. Кого убивать – ей неважно. Если это не наши преданные друзья, если не желают истреблять всех, кто думает не так, как мы… Сейчас Кедла в Арнгенде и действует гораздо более жестоко, чем когда-либо действовали сами арнгендцы. Вчера напала на поместье, принадлежащее кузену Анны Менандской, и убила там всех, не исключая мышей и воробьев. Сожгла все, что смогла. Отравила колодцы. Ее люди никогда не перечат. Верят, что Господь ее послал покарать Арнгенд. Боготворят ее.

– А ты ревнуешь? – спросил совершенный.

– Больше нет. Теперь мне страшно – я боюсь, она поверит в то, что говорят ее люди. Решит, что с ней и правда Господь и что можно одолеть Арнгенд всего с несколькими сотнями солдат.