Случайная связь - Слава Доронина

– Не знаю. Вряд ли. А ты бы как поступил, когда узнал о подобном? 

– Никак, – хмыкает он. – По жопе бы тебе надавал, но о расставании и речи бы не шло. Скорее всего, причина их размолвки куда глубже и серьёзнее. Что сестра говорит по этому поводу? 

– Сказала, что они взяли тайм-аут и это закрытая тема, которую она пока не готова ни с кем обсуждать. Думаю, истинная причина их разлада в том, что Аня уверена: она не сможет сама забеременеть и выносить ребёнка. Говорит, что без ЭКО и суррогатного материнства у них вряд ли получится стать родителями.

– Привалов сейчас в Москве. Сам вызвался. Пока на три месяца, а дальше будет видно, – подтверждает мои опасения Паша. Выходит, у Ани с Ярославом действительно серьёзные проблемы в отношениях. – Если взяли время, значит, это им обоим необходимо. Не маленькие, разберутся, что для них в приоритете: чувства или дурацкие принципы. 

– Дурацкие принципы? Полагаешь, желание иметь ребёнка от любимого человека и невозможность дать ему это счастье – блажь? 

– Я другое имею в виду. Каждая пара определяет для себя комфортные условия существования. Дети, бесспорно, счастье, но случается так, что не всем дано познать эту радость. Для каких-то кардинальных решений нужно время. И даже опыт. У Ани и Ярослава всё будет хорошо. Вот увидишь. 

– Даже если она не сможет родить ребёнка Ярославу? 

– Абсолютно счастливым человеком возможно быть лишь в том случае, Софья, если очень хочется им быть. Люди часто сами загоняют себя в рамки, создают неразрешимые проблемы, совершают ошибки, а потом посыпают голову пеплом. Всё в наших мыслях. И руках. – Паша крепче прижимает меня к себе и довольно улыбается. – Бывший не звонит? – вдруг спрашивает он, переводя тему, и я напрягаюсь. 

– А должен? 

– Я не экстрасенс. Но не хочу, чтобы Ковальчук допекал тебя. Ты же скажешь мне, если он будет заниматься глупостями?

– Скажу. – Я обнимаю Пашу в ответ и касаюсь шеи губами. – У меня нет от тебя секретов. Ты ещё долго будешь здесь сидеть? – киваю на его компьютер.

– Ты проспала четыре часа, и этого времени хватило, чтобы уделить внимание важному для меня проекту. Теперь твоя очередь. – Он нежно целует меня в висок. – Я заказал доставку еды. Идём на кухню? – предлагает Паша. – Я дико проголодался. Да и тебе нужно подкрепиться.

Сегодня Паша за главного. Пока я сижу на стуле, обняв колени руками, он расставляет тарелки, накладывает еду и при этом не забывает искромётно шутить. После ужина убирает посуду со стола, подходит к раковине и начинает её мыть.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты идеальный мужчина? – довольно улыбаюсь я, вытягивая ноги и не сводя глаз с его спины. 

– Много раз.

Не к месту вспоминаю тощую дылду из «Румии», руки Паши на её плечах и его тихое, утробное «Солнц» ей на ухо. Несомненно, в его жизни было много женщин, глупо ревновать к прошлому, но это неприятное чувство вспыхивает внутри и бьёт наотмашь.

Паша оборачивается на секунду, бросая на меня короткий взгляд.

– Сказать, что пошутил? 

– Ты не пошутил. Не нужно обманывать. – Я беру себя в руки и как ни в чём не бывало благодарю: – Спасибо за ужин. Мы сегодня поменялись ролями? Может, тебе помочь?

– Сиди уже, а, – смеётся он. – Или переживаешь, что посуду плохо помою? У меня нет дома штата прислуги, но два раза в неделю приходит женщина и помогает с бытом. По вечерам я заказываю доставку еды из ресторана, когда ленюсь сам готовить, а ленюсь я часто. Вся моя жизнь давно отлажена и доведена до автоматизма. Была. Теперь придётся вносить существенные коррективы. 

– Я полечу с тобой, – голос звучит твёрдо и уверенно, когда я говорю о своём намерении. 

Паша замирает, поворачивается и задерживает на мне внимательный взгляд. Не верит. Думает, что разыгрываю. 

– Это не спонтанное решение и не сиюминутный порыв, – продолжаю спокойно. – Осознание, что хочу полететь с тобой, пришло ко мне недавно, но с каждым днём я лишь больше убеждаюсь в силе этого желания. 

– Удивила, – хмыкает он, выключая воду. – Выходим на новый уровень доверия? 

– Ослеплённая изменой мужа и всем неприятным, что происходило в моей жизни на протяжении последних трёх месяцев, я пыталась держать свои чувства под контролем, но это бессмысленно. Меня тянет к тебе, я хочу быть рядом, мне нравится твоя забота, хочется заботиться о тебе в ответ, просыпаться вместе по утрам, проводить время, общаться, разговаривать. Думаю, этого более чем достаточно, чтобы довериться тебе и решиться на кардинальные перемены?

Паша вытирает руки о полотенце, разглядывая меня. Глаза блестят, словно пьяные. 

– Вполне, – соглашается он, пребывая в некоторой растерянности. 

– У тебя много друзей? – интересуюсь, чтобы заполнить повиснувшее молчание.

Кажется, он всё ещё под впечатлением от моего монолога. 

– Друзей много, но тех, ради кого готов рискнуть в случае чего, – единицы, – задумчиво отвечает он.

– И часто в твоей жизни бывают такие случаи и риски? 

– Последний раз был четыре года назад. Друга подстрелили, меня хотели посадить, но всё обошлось. – Паша грустно вздыхает. – Не без потерь, но пережили. 

– Ситуация оказалась настолько серьёзной? 

Он кивает, и я чувствую, как всё обрывается внутри. 

– На тот момент мы с Динаром в связке были. Вместе вели несколько проектов. Когда ему прилетело, то меня задело автоматом. Семьи нет, но есть люди, которые мне дороги. Я бы не смог спокойно наблюдать, как жизнь друга летит под откос. 

– А твоя настоящая семья? – спрашиваю я, нервно ёрзая на стуле. 

– Покоя она тебе не даёт, да, лап? – невесело усмехается он.

– После всех твоих слов на берегу и панической атаки в «Дубраве» очень часто думаю об этом, – киваю я.

Паша приближается ко мне и садится напротив. Долго смотрит в глаза, прежде чем заговорить:

– Что именно не даёт покоя? На какой эмоции зависла?

Он бросает взгляд в сторону окна и сигарет, которые лежат на подоконнике. Курить стал меньше, но и бросить у него не получается. 

– Смерть сестры и твой уход из семьи. Обычно люди становятся сплочённее, когда в семью приходит беда. Но бывает и наоборот. Застопорилась на том, что мать, потерявшая ребёнка, даже мысли не допустит о том, чтобы лишиться ещё одного. Я пыталась представить, что обрубила бы общение с родителями и сестрой, но это никак не укладывается в голове. Если только… – Делаю паузу, заметив, что Паша хмурится и всё же отходит к окну. Открывает его и берёт в руки сигареты и зажигалку. – Если бы мне не сделали что-то очень плохое. Трудно представить, что может сделать мать своему ребёнку, единственному сыну, и как довести подростка с неокрепшей психикой, чтобы он захотел впоследствии уйти из семьи...