Покер с невидимкой - Наталья Александрова

– Наташенька, выпей валерьяночки, – суетилась Катерина, в суматохе забыв, что вместо валерьянки в рюмке налит коньяк.

Яша лаял и прыгал вокруг, усугубляя беспорядок. И только Жанна наблюдала за событиями спокойно. Она отобрала у Катерины рюмку и поставила на стол, а Наташку вытерла мокрым полотенцем. Наташка мигом успокоилась и села на диван. Яша тут же прыгнул ей на колени, он считал своим долгом утешать расстроенную хозяйку. На диване валялась забытая газета, Яша ухватил ее зубами и оторвал кусок.

– Мам, скажи, – Наташка отобрала у Яши остатки газеты, – это правда, что вы с тетей Катей подрались из-за издателя Сливкина?

– Вот как раз напомнила, – оживилась Катерина и со всей силы огрела Ирину по голове диванной подушкой.

– Катька, ты что – рехнулась? – Ирина ошалело крутила головой.

– А чтобы ты не отбивала у меня мужиков! – вопила Катька. – Ты как собака на сене, Сливкин тебе совершенно не нужен, а ты держишь его про запас! Сама же говорила, что не станешь иметь с ним никаких дел – ни служебных, ни личных!

Она бегала за Ириной по комнате и размахивала подушкой, потом настигла ее в углу и начала лупить ее по голове. Ирина отбивалась, визжа.

– Девочки, вы что, с ума сошли? – кричала Жанна, пытаясь вклиниться между подругами. – Остановитесь…

Ей тоже попало подушкой по уху, да так сильно, что свалилась серебряная серьга. Жанна наклонилась, и Катька, пробегая мимо, пнула ее в зад. Жанна, падая, схватилась за Ирину, они вместе свалились на пол. Катька плюхнулась следом. Ирина кричала снизу полузадушенным голосом:

– Девочки, ну хватит! Перед ребенком же стыдно…

Наташка с Яшей, обнявшись на диване, наблюдали за происходящим в полном восторге.

– Я ничего не вижу.

– Осторожно, здесь ступенька…

– Куда мы идем?

– Сейчас увидишь.

– «А каково сказать «прощай навек» живому человеку, ведь это хуже, чем похоронить».

– Слова из твоей роли?

– Да. Сегодня на репетиции я их забыла.

– Скажи еще что-нибудь.

– Вот, например… «Вижу я, входит девушка, становится поодаль, в лице ни кровинки, глаза горят. Уставилась на жениха, вся дрожит, точно помешанная. Потом, гляжу, стала она креститься, а слезы в три ручья полились. Жалко мне ее стало, подошла я к ней, чтобы разговорить да увести поскорее. И сама-то плачу…» Здесь очень темно!

– «Здесь очень темно» – отсебятина.

– Нет, правда, я ничего не вижу… У меня в сумочке спички.

– Не надо спичек. Дай руку.

– Уже пришли?

– Дай руку!

– Вот она… Как смешно. Я правда не вижу, куда…

– Это дверь.

– Где?

– Здесь. Дай мне руку, я тебя проведу.

– Ой!

– Что?

– Споткнулась.

– Осторожней, еще немного… Видишь, это уже я.

– Пожалуйста…

– Что?

– Руку больно!

– Тише…

– Мне больно!

– Зачем так кричать?

– Ма-а-ама-а-а!

– Ти-и-ише…

В темноте прозвучал коротенький вздох, зажглась спичка, и вдруг что-то хрястнуло, как будто раскололся большой арбуз.

– Вот и все. Как там по роли? Прощай навек?.. Ну так прощай.

В день, когда Дайнека получила университетский диплом, она купила билет и вечером улетела. По прибытии в Красноярск взяла такси и в половине шестого уже была у матери.

– Вот! – она протянула диплом.

Людмила Николаевна сонно прищурилась, потом обняла дочь.

– Поздравляю!

Дайнека спохватилась:

– Прости, что так рано.

– Ничего, – Людмила Николаевна показала на дорожную сумку. – За нами скоро приедут.

Дайнека опустилась на стул.

– Кто?..

– Такси.

– Зачем?

– Мы едем в гости к моей школьной подруге. У нее свой дом на берегу Железноборского озера. Она давно меня приглашала, но я не решалась. Что ни говори, инвалид-колясочник – обуза для непривычного человека. С тобой будет проще. Так что вещи не разбирай. Надежда заказала для нас пропуска. Железноборск – город режимный.

Людмила Николаевна подъехала к зеркалу, развязала платок, стала снимать бигуди и складывать себе на колени. Дайнека глядела на нее и думала, что мать по-прежнему живет своими желаниями и ни с кем не собирается их согласовывать. Вздохнув, она взяла сумку и отнесла к выходу, убеждая себя в том, что приехала, чтобы побыть с матерью, а где, особого значения не имеет.

Про Железноборск Дайнека знала лишь то, что он находится в шестидесяти километрах от Красноярска. С одной стороны город окружен лесистыми сопками, с другой – болотами и лугами, которые протянулись до самого Енисея. Однажды ей пришлось там побывать, но визит имел быстротечный и экстраординарный характер[1].

Секретный город Железноборск поддерживал оборонную мощь страны и был отрезан от мира тремя рядами колючей проволоки. Выехать из него можно было свободно, а вот заехать – только по специальному разрешению.

За час они с матерью добрались до Железноборского КПП[2], предъявили паспорта и прошли через механический турникет. То есть Дайнека прошла, а Людмила Николаевна проехала в инвалидной коляске. На той стороне «границы» их ожидала другая машина, поскольку чужие автомобили, в том числе такси, в город не пропускали.

По дороге мать рассказала, что Надежда Кораблева, ее подруга, никогда не была замужем и осталась бездетной. Их общее детство казалось ей самой счастливой порой жизни. Теперь подругам предстояли долгие разговоры о том золотом времени. И хотя относительно прошлого Людмила Николаевна придерживалась иной точки зрения, она не отказалась провести небольшой отпуск на берегу красивого озера.

Дом, возле которого остановилось такси, выглядел основательно: два каменных этажа с цоколем. Вокруг – обширный участок с маленьким огородом. Плодовые деревья, баня, малинник…

Выбравшись из машины, Людмила Николаевна пересела в коляску. С крыльца сбежала статная дородная женщина и кинулась обниматься:

– Людочка… Мы уже заждались!