Изгой - Андрей Никонов

двумя охранниками по бокам в нескольких метрах от Веласкеса. Трибуна пошла назад, между городской верхушкой и зрителями образовался широкий проход.

– А теперь, – мэр поднял руки вверх, пять членов городского Совета сделали точно так же, – начнем парад.

Он резко опустил руки вниз.

И в этот момент трибуна взорвалась, яркая вспышка заставила людей зажмуриться и попытаться спастись – расстояние до первых рядов было всего двадцать метров, ударная волна тряхнула их практически сразу же. Павел присел, поворачиваясь к бывшей трибуне спиной, и выхватил пистолет. Волкова рядом с ним поступила точно так же.

Люди разбегались с площади, задние ряды прорывались на улочки, а передние выталкивали тех, кто оказался в середине. За криками и воплями не было слышно почти ничего. Прямо перед Веласкесом валялось тело женщины, до этого стоявшей на трибуне, живот ее был разорван, а голова болталась на позвонках. Волкова зажимала царапину на плече – в гранитную плитку ударил обломок доски, отскочил и чуть было не пришиб детектива, но она успела закрыть голову рукой.

– Не двигаемся, ты смотри влево, я – вправо, – Павел дернул ее за рукав, Настя кивнула.

Но смотреть было особо не на что. Первый ряд в центре не особо сильно пострадал, несмотря на близость к трибуне, взрыв был направлен вверх, и те, кто валялся на брусчатке, были в основном контужены или ударились при падении головой. Многие уже пытались сесть, те, кто лежал, тоже шевелились, навскидку серьезно были ранены несколько человек, не считая тех, что стояли на трибуне – от городского Совета остались только трупы.

Было в этом взрыве и идущей за ним панике что-то странное, что именно, Веласкес первые секунды понять не мог, только потом связал воедино разрозненные группы людей, которые помогали людям скрыться с площади. Они изначально стояли в задних и средних рядах и действовали слаженно и очень уверенно. Всего таких групп было тринадцать, по два или три десятка человек в каждой, одетых в охотничьи комбинезоны, все с оружием. Сами они никуда не торопились, даже наоборот – становились центром притяжения для некоторых горожан. Да и сами горожане не так уж и паниковали, были те, кто удирал со всех ног, но определенная часть покидали площадь словно по заготовленным заранее маршрутам отхода.

– Кто это такие? – Веласкес спросил скорее у себя, чем у Насти. – Как будто заранее готовились.

– Вижу, – Волкова кивнула, через пальцы, стиснувшие плечо, сочилась кровь. – Связь не работает, что за хрень тут творится?

– Сейчас. – Павел двинулся было право, неподалеку неподвижно лежал мужчина, из-под головы натекала кровь, но зацепился глазами за Мелани.

Та валялась на гранитных плитках в нескольких метрах от них, одна нога у нее подрагивала. Два охранника ворочались, пытаясь подняться. Между ним и певицей пытались подняться с земли еще трое, молодой человек держался за живот и тяжело дышал, а две женщины отделались царапинами. Павел подошел к телохранителям, они были в порядке, а вот с певичкой все было гораздо хуже – ей в бедро воткнулся обломок доски, пройдя, судя по всему, через артерию. Дерево пережало кровоток, но все равно из разорванного сосуда текла кровь, девушка стремительно бледнела. Аптечка, налепленная на горло, не помогала.

– Я ей займусь, – бросил Веласкес ближайшему охраннику, тот кивнул, отодвинулся, пропуская мага.

Павел почти стащил браслет, когда почувствовал, как в затылок уперлось что-то твердое.

– Еще одно движение, и я тебя пристрелю.

– Тридцать секунд. – Павел стянул блокиратор, Волкова скрипнула зубами, но не выстрелила. – Считай.

Ухватился руками за деревяшку и потянул на себя. Время привычно превратилось в тягучий кисель; палец, проникнув через кожу и разорванные мышцы, нащупал артерию; организм Мелани, подчиняясь магу, решил, что стадии гемостаза и воспаления уже прошли, и сразу перешел к полиферации. Одновременно в мышцы вокруг места разрыва прорастала фиброзная ткань, стягивая поврежденный участок – очень слабо, но точно так же действовала полевая аптечка, этого хватало на час-два, максимум – пять, за это время раненого помещали в медицинский кокон, где аппаратура под управлением врача вновь вскрывала рану, очищала кровь от загрязнений, удаляла фиброз и запускала нормальное заживление.

Тем временем площадь почти опустела, и стали видны тела, валяющиеся по периметру, все – в полицейской форме. В то же время полицейские были и в составе организованных групп, которые действовали все более жестко, убирая зрителей с площади, репортеров, наоборот, согнали в одну кучу. Одна группа, впитав в себя по нескольку бойцов из других, скрылась в ратуше, другая – занялась гостями из первых рядов и членами Совета. Мертвые тела оттаскивали к трибуне, а раненых осматривали. Волкова уже не держала Павла на прицеле, она привалилась к нему спиной и ругала себя последними словами за оставленное в номере нормальное оружие.

Глава 20

18 августа 334 года от Разделения, среда

– Кто такие? – Подошедшая к ним женщина в сопровождении пятерых бойцов достала планшет. Она была совершенно спокойна, словно вокруг происходило что-то ординарное.

– «Фундо Политико», – Павел протянул удостоверение, – это моя помощница.

– Хорошо. – Женщина считала чип, проверила пульс у певицы, оттянула веко, дотронулась до раны, запястье незнакомки охватывал блокиратор. – Медиков сюда, живо. Маг? Браслет не снимать, люди сейчас на взводе, могут пристрелить. Идите сейчас к группе ваших коллег, мы сделаем заявление и через двадцать минут вас отпустим. В городе не рекомендую задерживаться, могут быть беспорядки. Вопросы потом.

И жестом остановила телохранителей, потянувшихся было к Мелани.

– Не трогать, мы окажем ей необходимую помощь.

Перед группой репортеров стоял пожилой мужчина в кожаной куртке и джинсах. Казалось, он только и ждал, когда Павел и Волкова присоединятся к остальным.

– Отлично, – сказал мужчина, – я Гор Доннован, адвокатское бюро «Доннован, Шмульц и Серов», полномочный представитель Совета города. Не беспокойтесь, ситуация под контролем. Пять минут я рассказываю, что случилось и какая у нас текущая ситуация, потом задаете вопросы, по одному от каждого издания. На большее сейчас нет времени.

Он уложился ровно в пять минут, секунда в секунду. Речь Гора была краткой и по существу, но в то же время эмоциональной, словно адвокат выступал в суде. Кто именно подорвал трибуну и посеял панику, по его словам, точно известно не было, но, скорее всего, это сделали те, кто был недоволен курсом мэра на изменение статуса Кейптауна. И теперь город и прилегающие территории, как и остальной округ, наконец-то отделялись от Верхнего города и приобретали статус Свободных территорий, в ратуше заседал новый Совет из запасных депутатов, который как раз в это