Манускрипт - Анастасия Андрианова

– Молчи, ведьма, – рыкнул коренастый. – Отплясала свое.

– Прибавим ходу. – Пристенсен взмахнул рукой, призывая идти за ним. – Тут надежная почва. Старайтесь не топтать эти чертовы цветы.

Моряки потрусили за своим капитаном, пытаясь шагать спешно, но осторожно. Запах на поле стоял странный и необычный, напоминающий смесь запахов сырой земли, лесных цветов и гниющего мяса.

Алида по-прежнему наблюдала со стороны, как отряд, выстроившись в шеренгу, движется через поле. Капли росы застыли на ворсистых листьях цвета золы. Утренний туман серебристой шалью окутал землю. В висках билась боль, тупая и тяжелая, как чугунок с похлебкой. Она сглотнула, борясь с подступающим спазмом.

Тут тягучую тишину нарушил звук, похожий на шелест чьих-то огромных крыльев. Алида машинально приподняла голову, вглядываясь в темноту мешка, пока ее другое, открывшееся совсем недавно второе зрение не могло понять, откуда доносится звук.

– Закрывайте уши! – завопил Пристенсен. – Если заняты руки, кричите! Пойте! Шумите вовсю, дьявол бы вас побрал! Только не давайте им заморочить вам головы! Преисподняя вас побери!

Из-за леса вылетели три полуженщины-полуптицы, и их воинственные кличи разнеслись над полем, оглушая и гипнотизируя, отзываясь резкой болью в ушах.

Алида повернула голову набок, вжимаясь одним ухом в спину моряка, чтобы заглушить крики сиринов. Барабанные перепонки задрожали, готовые вот-вот лопнуть под натиском высокого, вибрирующего вопля.

Моряки закричали, кто-то запел, некоторые просто зажали уши и помчались к шхуне во весь дух. Охотник вскинул свободную руку с револьвером и выстрелил в сторону одной из сиринов. Женщина-птица хрипло вскрикнула и камнем рухнула вниз, взметнув в воздух несколько бурых перьев. Блондин выстрелил из арбалета в другую птицу, но промахнулся, и сирин принялась рвать его спину острыми когтями. Моряк истошно завопил от боли.

– Не тратьте болты! Только пули! Только пули! – кричал Пристенсен. Они с Ханером тащили за противоположные ручки сундук и бежали изо всех сил. Третья женщина-птица с жемчужно-белым оперением подлетела на помощь соратнице, и они вдвоем подняли в воздух блондина, а затем, набрав высоту, сбросили мужчину вниз. Тело с неприятным хрустом рухнуло на землю, заставив Алиду вскрикнуть от страха и отвращения. Моряки стреляли, метили в женщин-птиц, но большинство пуль пролетали мимо цели.

– Бегите! Шевелитесь, идиоты! Не бросайте арбалеты! – надрывался Пристенсен. – Кричите громче, если эти твари начнут петь!

Сиринам было не до пения. Две разъяренные птицы рвали когтями спины и плечи матросов, горя желанием отомстить за убитую подругу. Одна из сиринов впилась когтями в плечо похитителя Алиды, и тот закричал. Теплая кровь мигом промочила платье Алиды, девушка теперь вблизи увидела, какие страшные раны оставляют когти сиринов. Полуженщина-полуптица схватилась когтями за рукав травницы, разрывая ткань платья. Она закричала. Коренастый уронил ее, отбиваясь от сирина, и Алида повалилась на землю, раздавив своим телом несколько сизых цветков.

Сирины переключились на коренастого, но ремешок сумки Алиды зацепился за крючковатый коготь и, не выдержав, лопнул. Сумка вместе со всем содержимым взмыла в воздух вслед за сирином. Алида закричала, но ничего поделать уже не могла. Футляр со страницей, целебные травы, кольцо Симонисы, запасное платье, книга сказок, деньги – все было потеряно. Женщина-птица, словно понимая, что именно находится в сумке, перехватила ремень понадежнее, чтобы не уронить.

Внешним зрением Алида увидела, как бутоны серых цветов вокруг нее начали лопаться, будто перезревшие ягоды в жару. Из бутонов брызнул зловонный бурый сок. Она поняла, что, возможно, из-за ее падения проснулись стражи. Крики моряков звучали все дальше, а Алида продолжала лежать, вжавшись лицом во влажную землю. Кажется, о ней и не думали в суматохе. Коренастый упал рядом: бездыханный, с изодранной спиной. Темное пятно разлилось под ним, впитываясь в землю.

Из лопнувших бутонов с чавканьем вывалились крылатые существа, похожие на птиц, с огромными черными глазами и перьями, больше похожими на заостренные листья ив. Птицы поднялись в воздух, отряхиваясь, будто коты после дождя, и, сбившись в стаю, с щебетом бросились на команду шхуны, метя острыми клювами и цепкими когтями прямо в глаза.

Сердце Алиды стучало где-то в районе горла. Она старалась сильнее вжаться в землю, сделаться как можно менее заметной. Сирины почему-то скрылись, то ли довольные проделанной работой, то ли за подмогой, то ли предоставили странным птицам из бутонов разбираться с непрошеными гостями самим.

Птицы рвали когтями кожу на лицах моряков, и те, захлебываясь криками ужаса и боли, пытались отбиться от них. Что-то вязкое и мутное зарождалось в душе Алиды, какое-то очередное новое чувство, которых за сегодняшний день она и так испытала слишком много. Она видела, как три птицы впились когтями в шею и скулы Ханера, оставляя кровоточащие царапины на красивом лице. Конюх кричал, одна из птиц метила клювом прямо в его глаза.

– Нет! – воскликнула Алида. – Убирайтесь! Не трогайте его!

Удивительно, но птицы будто услышали ее. Зависнув в воздухе, часто взмахивая крыльями, они словно прощебетали что-то друг другу и переключились с конюха на охотника. Пристенсен, весь в крови, пытался отбиваться от птиц, но все равно по его лицу текли струи свежей крови. Кто-то стрелял.

– Идиоты! Поднажмите и не тратьте пули! Шхуна уже близко! – кричал капитан.

Алида попыталась высвободить руку, но веревки крепко впились в кожу. Она потерлась лицом о землю, стараясь хотя бы снять мешок. Но ничего не выходило, и она лишь елозила по земле, словно гигантская личинка майского жука, тормоша и пробуждая к жизни все новые и новые цветы, бутоны которых исторгали новые порции воинственных птиц.

«Помогите хоть кто-нибудь, – взмолилась она мысленно, не особо рассчитывая на успех. – Птицы, помогите мне! Я ваш друг. Я не хотела… Не хотела…» Вместо того чтобы продолжить мысль, она заплакала, и жгучие слезы потекли по разгоряченным щекам. Нечто мутное и вязкое снова зашевелилось в груди, растекаясь по всему телу до макушки и кончиков пальцев. Алида увидела, как несколько птиц развернулись и бросились к ней.

– Нет! Пожалуйста, нет! – завизжала она, вжимая лицо в землю.

Но птицы и не подумали выклевывать ей глаза. Напротив, они принялись рвать путы, мешающие Алиде двигаться. Она совсем не понимала, что происходит и почему они ее слушаются, тогда как другим стараются разорвать лица. Вязкое чувство, возникавшее перед общением с этими птицами, заполнило почти все ее существо, тяжкое и горячее.

Алида с облегчением почувствовала, что руки вновь свободны. Она сорвала мешок с головы, с упоением вдохнув воздух, и с радостью поняла, что зрение со стороны уступило место привычному. Она лежала посреди поля, в окружении странных цветов с жирными стеблями, совсем рядом – коренастый мужчина, невидящим взглядом вперившийся в подернутое дымкой серое небо. Птицы продолжали рвать веревки на ее лодыжках.