Мила Рудик и загадка Сфинкса - Алека Вольских

Поллукс Лучезарный откланялся и, миновав пустой театр, скрылся за дверью меж двух лож бенуара.

Оставшись в одиночестве, Мила вздохнула еще раз и окинула оценивающим взглядом круглую сцену, от которой к тому же неприятно попахивало. Запах был определенного происхождения — ни с чем не спутаешь.

— С чего бы начать? — спросила Мила вслух.

«Начать», — подхватило басовитое это.

«Начать?» — следом за ним повторило другое эхо с вопросительной интонацией.

«Начччаттть…» — прошелестело третье — загадочно и протяжно.

«Действительно, развлекаются», — подумала Мила, осторожно покосившись по сторонам в поисках привидений, но никого не заметила.

Решительно приблизившись к фронту работы, Мила направила перстень с карбункулом в сторону островка. Начать решила с простейшего.

— Очистить! — громко приказала она — камень в ответ вспыхнул рубиновым светом…

Не произошло ровным счетом ничего. Грязи не убавилось ни на грамм. Зато позади нее послышалось едкое: «Чистить, чистить…».

Мила даже не обернулась.

— Ладно, — спокойно произнесла она. — Попробуем по-другому. Как там оно?.. А! Да! Дефекацио!

Перстень выбросил яркую искру…

Ничего. А ведь это было одно из сложнейших бытовых заклинаний, что давала им на антропософии Альбина! Как оно могло не подействовать?!

Мила вспомнила, как однажды они с друзьями так перекормили Полиглота, что того вырвало прямо на пол столовой. А если учесть, что голова у Полиглота размеров, мягко говоря, нестандартных, то лужа образовалась такая огромная, что в ней при желании можно было хоть кролем, хоть брассом плавать. Это заклинание тогда здорово их выручило — пол буквально блестел, ни следа не осталось от последствий переедания Полиглота.

«Дефека… Фе… Фе… Фе…», — тем временем продолжали издеваться призраки, по-прежнему изображая эхо.

Призывая себя к терпению, Мила отчаянно напрягала память и старательно морщила от адских усилий лоб, надеясь, что это поможет.

— Есть! Вспомнила! — воскликнула Мила и на мгновение замолчала, прислушиваясь. Но призраки тоже молчали, видимо, им было интересно знать, что же она придумала.

— Ликвидацио! — твердо воскликнула Мила.

Светло-коричневая сцена даже не изменила цвет, что уже само по себе было бы неплохо. Грязь словно въелась в поверхность деревянного помоста.

— Вот гад! — в сердцах выругалась Мила. — Лютов и это продумал! Захотел, наверное, чтоб я эту сцену до конца дней своих чистила! Наверняка знал, что именно меня заставят с ней возиться. — И процедила, сцепив зубы: — Как же я его ненавижу!!!

Мила чуть не взвыла от ярости, и тут в голове всплыло еще одно заклинание.

— Как же я могла забыть?

Радостно улыбнувшись, Мила с надеждой направила перстень в сторону сцены.

— Катарсис!!!

Перстень вспыхнул. Погас. Ничего не случилось.

Мила была убеждена, что это заклинание наверняка поможет — на уроках Альбина уделяла ему особое внимание, — что, когда в очередной раз ее постигла неудача, безвольно опустила руки и со вздохом отчаяния села прямо на пол, перед сценой, подогнув под себя ноги.

— Без толку, — пробормотала она и заметила рядом поднос с чаем.

Решив, что раз уж все равно ничего не получается, то можно хоть чаю попить от нечего делать. А когда придет профессор, она ему честно скажет, что у нее ничего не вышло. Он, естественно, ей не поверит, зато, если от злости из-за испорченной сцены захочет запустить в нее подносом, то хоть не ошпарит горячим чаем.

Мила взяла в руки чашку и, с тоской глядя на островок, который пах хуже, чем выгребная яма, сделала небольшой глоток.

— Тьфу!!! — Мила с отвращением выплюнула содержимое изо рта, так что жидкость брызнула во все стороны. Скривившись, она пробурчала: — Какая гадость! Понятия не имела, что можно так отвратительно готовить чай.

Где-то вверху послышалось веселое хихиканье привидений. Похоже, Мила немного развеяла их скуку. Она была рада, что хоть кому-то здесь весело, хотя привкус во рту от этого не улучшился.

И сцена чище не стала, подумала про себя Мила и, без особого желания бросив взгляд на островок, удивленно округлила глаза.

В тех местах, куда попали капли чая, появились явные размытости. Интуитивно Мила подползла ближе к островку и, протянув руку, вылила остатки чая на середину сцены. Тут же тонкими, мутно-коричневыми ручейками грязь стала стекать вниз, а в центре показалось темное пятно красного дерева.

Мила отклонилась назад, вернувшись в прежнюю позу, и, не выпуская из рук пустую чашку, засмеялась.

Минуты две она никак не могла успокоиться. То, что все оказалось так просто, было смешно до колик. Вот почему у Лучезарного ничего не вышло. Ему, наверное, и в страшном сне не могло присниться, что для устранения этого… этой грязи, нужно было всего лишь полить ее водой — и никакой тебе магии.

— Вот подлец! — все еще сквозь смех произнесла Мила. — А у Лютова, оказывается, есть чувство юмора! Однако, — она перестала улыбаться и нахмурилась, — он же это специально сделал! Мог ведь наколдовать так, что и водой не отмоешь. Но нет! Ему нужно было указать мне мое место. Даже подлости его я должна исправлять не волшебством, а как… как простой человек. — Мила с силой опустила чашку на поднос, так что та с оглушительным звоном брякнулась и лишь чудом не разбилась. — Ну, Лютов, ты мне еще за это…

Мила на мгновение задумалась.

— Да ну его к черту! Я и есть человек! Подумаешь, тряпку в руки возьму…

В этот момент Мила озадаченно запнулась.

— Кстати, а где же я ее возьму?

Тут что-то с чавканьем шлепнулось на пол позади нее. Мила обернулась и увидела… половую тряпку.

«Чистить, чистить…», — пропели невидимые голоса.

Мила вдруг подумала: а ведь призракам, наверное, известно все, что происходит в стенах театра. В таком случае, они, вполне вероятно, знают, что это не она испортила представление Поллукса Лучезарного. Но, однако же, если и знают, то никому ведь не рассказали. Почему?

Мила вспомнила о черном морионе в перстне Лютова. Похоже, она все-таки угадала и в его кольце находится именно черный морион — камень, дающий власть над миром мертвых. А призраки, хоть и находятся в мире живых, но они не живые — они мертвые. Вполне вероятно, что они просто не могут рассказать правду, даже если бы и хотели, потому что вынуждены подчиняться черному мориону. Тогда непонятно, зачем они ей помогают.

«Может, просто сочувствуют мне, — подумала Мила, — и решили оказать услугу?»

— Э-э-э… Спасибо, — поблагодарила Мила, растерянно озираясь по сторонам: странно было благодарить того, кого не видишь. Однако, набравшись смелости, добавила: — Вот бы еще ведро с водой.