Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Сармат виновато развёл руками.

— Айзек насчитал восемь дней. Как ты там, Ардан? Слабость отступает?

— Я нормально, — отозвался Ардан. — Только руки болят. Грёбаный блокатор! От осколков так больно не было.

— Ты-то хоть понятно, за что тут сидишь, — раздалось из-за соседней перегородки. — А нас почему держат? Мы тех осколков даже не видели!

Вепуат недовольно сощурился.

— Филки, это всё не шутки. Если у кого-то из вас, и правда, мутация…

С четырёх сторон сердито фыркнули.

— Старшим везде мерещится мутация! Вы ей больше подвержены, вот и всё. У нас другой геном, и он…

Вепуат подобрал таз и, тяжело ступая, пошёл к выходу.

— Станет плохо, или что-то будет нужно — кричите.

Переборку он задвинул неплотно, оставив щель толщиной в палец.

— Геном у них… — он с тяжёлым вздохом опустился на стул и взглянул на Гедимина. — Отогрелся?.. Гварза просил литейную станцию не запускать. Газоотводы… что-то там с термоизоляцией.

Гедимин недовольно сощурился — ему было что сказать о термоизоляции газоотводов, но Гварзы в лаборатории не было, а Вепуату это слушать было незачем.

— Где твои звери? — спросил он, вытаскивая из-под стола ворох разноформенных костей. Что-то из этого, наверное, было внутренней раковиной, что-то — частью панциря, но всё вместе привезли аборигены, когда Гедимин попросил «прочных костей для работы». Что-то из вороха успело исчезнуть, пока у сармата не было времени его разбирать. Он пошарил под столом, не нашёл пропавшего и сердито сощурился. «Хоть бы предупреждали, когда берут чужое!»

— Лежат в бараке, — ответил Вепуат, направляя на кости сигма-сканер. — Мы их там войлоком прикрыли… Они ещё с вечера свернулись и перестали шевелиться. Даже обмен веществ замедлился.

— В бараке холодно? — Гедимин, забыв о костях, развернулся к Вепуату.

— Не сказал бы, — разведчик пожал плечами. — Плюс девятнадцать было, когда я уходил. Гварза собирался облучать камни… а по мне, плюс девятнадцать — вполне терпимо.

— Там филки в тряпье, — буркнул Гедимин. — Их нельзя морозить. Это нам, в скафандрах, при минус ста нормально…

Он вспомнил неподвижный вязкий воздух за стенами лаборатории и невольно поёжился.

Кости были самой разной формы — и Гедимин довольно ухмыльнулся, быстро подобрав нужные детали. Две витые слоистые ленты после пропаривания и разглаживания вдоль витка развернулись в метровой длины полозья. Сармат прижал их так, чтобы после высыхания они затвердели в чуть изогнутой форме, и повернулся к столу, где лежали четыре дуги и набор «креплений» — мелких костей и причудливых отломков.

— Не резьбовое соединение, но тоже сойдёт, — пробормотал он, подгоняя кости по форме и соединяя дуги в двойную арку. Её «замковым камнем» был (кажется) просверленный позвонок. Гедимин думал было отломать лишние отростки, но через пару секунд нашёл им применение на месте.

— А вот и резьба… — сармат подобрал мелкий обломок, похожий на кусок сверла. — Это болт… а это шайба. Интересно, зачем в организме шайба с болтом…

— У тебя там охотничий шип без кожуха, — отозвался Вепуат, глядя на экран сканера. — А то, что с дыркой, — это раковина. Кусок раковины. Отверстие для выпуска щупалец. Другой организм, если что.

— Помолчи, ладно? — Гедимин встряхнул головой, унимая разыгравшееся воображение, и соединил последние детали. Теперь из позвонка, скрепляющего дуги, торчала толстая золотистая трубка с откидной крышкой — пустой ипроновый контейнер без дна.

— Ты знаешь, что лёд противоположен огню? — раздалось из-за соседнего стола. Гедимин, мигнув, повернулся на звук. Вепуат разглядывал маленькие механические весы. На одной их чаше лежала «стеклянная» скорлупа, на другой — гирька, и вторая чаша заметно перевешивала.

— Кажется, это минимум веса, — сказал Вепуат, делая пометку в журнале.

— Ещё один? — Гедимин заглянул в свой передатчик. — Позавчера же был.

— Ну да. Видимо, второй… — Вепуат повернул прибор к Гедимину и прижал пальцами ячейки в соседнем столбце. — Кислота и Лёд. А максимумы для этого вещества — Огонь и Жизнь. Выходит, Жизнь противоположна Кислоте? Любопытно…

— Чем-то не тем ты там занят, — пробормотал Гедимин, накидывая на отростки просверленного позвонка петлю динамометра и плавно оттягивая её книзу. «Сто десять, сто двадцать… медленно, не спешить… если хотя бы пару центнеров выдержит — уже неплохо.»

Вепуат весело хмыкнул прямо в наушник, и Гедимин едва не упустил петлю. Он, сердито щурясь, надавил ещё сильнее. «Двести… двести десять… двести двадцать… до полутонны дойдёт?»

— Ломаешь?

— Замеряю предельную нагрузку, — буркнул Гедимин, упираясь второй рукой. На пятом центнере он услышал тихий треск — одна из дуг поползла из крепления.

— Четыреста тридцать, — Гедимин медленно убрал нагрузку, наблюдая за тем, как штыри ложатся в пазы. — Сойдёт. Проверить ещё проходимость салазок…

Он заглянул под пресс, где лежали, распрямляясь, кручёные кости. «В местах стыковки прочность может нарушиться. Проверить полную конструкцию ещё раз…»

— Что ты тут собрался возить? — Вепуат заглянул в отверстие в просверленном позвонке. Гедимин уже достал оттуда ипроновый «контейнер» и теперь заправлял в него туго свернутую жёлтую трубку. Её концы были запаяны, но сармат подозревал, что «жидкая молния» всё равно где-то просачивается.

— Это камнесборник, — отозвался Гедимин, высыпая на стол чёрно-синий гравий, и, подумав, выгреб туда же всё, что нашлось в соседнем кармане. — Точнее, металлосборник. Надоело копать рэссену вручную.

Он вложил в катушку стержень из синего металла и прихлопнул его крышкой.

— Выдёргивать придётся очень быстро…

Он заканчивал фразу под костяной треск — металлический гравий, взлетевший со стола, врезался в кость, прикрывающую «контейнер» снизу, и повис, намертво к ней прилипнув. Гедимин сдвинул конструкцию так, чтобы катушка оказалась над другой горкой камешков. Обломки зашевелились, доля секунды — и кость опять затрещала. Вепуат хмыкнул.

— Оно ещё и на полозьях? Передвижной дрон-сборщик? Сколько-сколько, говоришь, он поднимает?

— По-разному, — сказал