Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Гедимин, выдёргивая стержень из катушки. Рассыпавшиеся камешки загремели по столу.

— Зависит от катушки, ширины створа, прочности санок… Центнера два поднимет спокойно.

Вепуат снова хмыкнул.

— Не так уж и много. Можно запрячь местную фауну. Должна утащить.

Гедимин на секунду задумался и решительно кивнул.

— Я хотел привлечь филков. Всё равно ничем не заняты. Но можно и так.

В соседнем отсеке кто-то громко фыркнул.

— Эй, занятые! Что значит «привлечь»? Командир в курсе?

— Опять у Старших какие-то опыты, — пробормотал другой. — Ни на что не соглашайся без ведома Айзека!

Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Я за местную фауну, — сказал разведчик. — Она тоже ничем особо не занята. А филк может работать оператором.

— И разгрузчиком, — буркнул Гедимин, мысленно уменьшая максимальный вес отцепляемого мешка до центнера. — У фауны рук нет.

Вепуат весело хмыкнул и покосился на отодвинутую переборку. В соседнем отсеке что-то неразборчиво проворчали.

— Завтра, как гравий оттает, будем испытывать, — сказал Гедимин, отодвигая конструкцию на край стола. «Пускай устоится. Можно и до послезавтра оставить. И до ближайшей нормальной погоды. В дождь салазки будет смывать…»

…Гедимин поднялся из-за стола за полчаса до пересменки. Вместе с ним зашевелился Вепуат.

— Ты куда? — удивлённо спросил у него сармат, выбираясь в прохладный шлюз. Термоизоляции тут тоже хватало, но температура в камере держалась чуть выше нуля. Чтобы не выстужать внутренние отсеки, Гедимин соорудил на выходе ещё один шлюз из защитного поля, но помогло слабо.

— За водой, — Вепуат кивнул на закрытый люк. — Карантинным надо чаще мыться. От блокатора кожа вечно в слизи.

Иней взвизгнул под ногами. Гедимин быстро, преодолев сопротивление механизмов, закрыл шлюз и повернулся к пустому лагерю. На холме по-прежнему стояла тишина. Шёл второй час дня, но освещённости явно не хватало — рука сама тянулась к фонарю. Гедимин посмотрел на небо — там всё так же сменяли друг друга изгибы синих зубчатых лент. На фоне одной из них выделялось красное голографическое солнце.

— Мн-да, — Вепуат зябко поёжился. — Хорошо, что мы в скафандрах. Смотри, туманник весь в инее…

Высохшая чаша туманника наполнилась белыми кристаллами. Они отрастали на ней, отламывались, падали на дно, сверху сыпался новый слой — и сейчас он почти сравнялся с её краями. «Потеплеет — чаша сразу наполнится водой,» — Гедимин осторожно обошёл замороженное растение.

Два жёлтых «маяка» горели над окраиной — их было хорошо видно в странных дневных сумерках. Гедимин, стараясь не хрустеть инеем, двинулся к ним. Сбоку тут же затрещало и завизжало — Вепуат быстро нагнал его и тоже привстал на пальцы.

— Иди за водой. Холодно, — буркнул Гедимин, пристально глядя на башни. Каменные ступени, как и всё вокруг, затянуло инеем. Некоторые из них блестели в жёлтом свете фонарей подозрительно ярко — и Гедимин, приглядевшись, увидел поверх инея россыпь мелкой стеклянной крошки.

Вепуат, с присвистом втянув воздух, шёпотом помянул ядро Сатурна.

— Всё — вдребезги⁈

Ремонтник молча кивнул, разглядывая ступени. Вчера там стояли стеклянные сосуды; сегодня от них остались мелкие осколки, издалека неотличимые от кристаллов инея.

— Представляю, как Скогны расстроятся… — пробормотал Вепуат, пытаясь отделить от камня примёрзшие осколки. — Это от переохлаждения, да? Глиняные плошки уцелели…

«Переохлаждение…» — Гедимин покосился на термометр. «Возможно. Но вообще — странно. Вчера тут было минус восемьдесят. Сосуды были целы. Четыре часа на охлаждение до минус ста… Довольно плавный процесс, на самом деле. Если до минус восьмидесяти выдержали… Или они в принципе не холодостойкие? Я замерял температуру кристаллизации? Для чёрного песка — да, а для прозрачного?»

— Надо же… — Вепуат покачал головой, стряхивая с брони мелкие ледяные кристаллы. — Одни осколки… Скогны очень расстроятся… Гедимин, их переплавить-то можно?

— Можно, — отозвался ремонтник, вспоминая, как вчера в ёмкостях бурлила невидимая жидкость. «Экзотермическая реакция… Стекло должно было нагреться. Может, это повлияло… Хотя — на нём тогда был иней. Минусовая температура сохранялась… Ну, перепад на семьдесят градусов тоже мог повлиять. Девяносто градусов за четыре часа… да, могло растрескаться. А температуру кристаллизации надо бы проверить.»

— Как оттает, надо будет собрать и переплавить, — решил Вепуат. — Вот дела… Даже не знаю, что сказать Скогнам.

— Что это существо обойдётся керамикой, — буркнул Гедимин, глядя на «маяк», оставленный Броннами. Все ёмкости на его ступенях были целы — среди них не было ни одной стеклянной.

— Какое существо? — Вепуат резко развернулся к нему, забыв о битом стекле. — Так вчера те выстрелы… ты кого-то здесь видел⁈

— А что, Айзек не рассказывал? — вяло удивился Гедимин, разворачиваясь к башням спиной. Вязкий воздух ощутимо замедлял движения. Холода сармат не ощущал, но ступни и кисти норовили обмякнуть — надо было скорее перебираться в тепло, пока фантомная слабость не заставила лечь и примёрзнуть к гравию.

— Ничего он не рассказывал, — Вепуат, громыхнув наплечными перьями, быстро пошёл за ним. — Только побелел и куда-то умчался. Вернулся очень злой, и они с Гварзой тебя ругали.

Гедимин поморщился.

— Тут был какой-то комок сигма-квантов. Засветил всё плато. Я пошёл его отгонять, чтобы не пугал хранителя. Плазма ему, похоже, не вредит. Интересно… он испарял органику из ёмкостей на маяках. Там, внутри, воздух так и кипел. Шёл пар… Не знаю, что за реакция. Думал взять образцы, но сегодня там только иней.

Вепуат мигнул.

— Испарял органику?.. Погоди. Значит, ты видел кого-то из этих… духов, богов, кто они тут?.. Тех, кому местные оставляют еду?

Гедимин угрюмо кивнул.

— Не то чтобы видел. Но оно тут было. Дозиметр и сканер подтверждают. Немного поплавило мне обшивку. На микросканах она — как разъеденная. Только чем её можно так разъесть… — он пожал плечами и ещё раз пообещал себе, как потеплеет, все «изъеденные» щитки переплавить.

— Ну ты даёшь, ремонтник… — Вепуат зябко поёжился. Перья на