Мы встретились в декабре - Рози Кёртис

до того, как вижу ее, поэтому неудивительно обнаружить, что Джеймс там, стоит в изножье кровати бабули, держа в руках бутылку ячменной воды с лимоном и несколько бутербродов из больничного магазина.

— Ох, и я принес это вам, — говорит Джеймс. Он вручает маме коробку шоколадных конфет, а бабушке книжку с кроссвордами. Как, черт возьми, он догадался, что она их любит, за такой короткий промежуток времени? Должно быть, это удачная догадка. Мама вне себя от восторга, а бабуля хлопает в ладоши.

— Слава богу. Мне уже до смерти наскучило здесь торчать, — она хихикает, а он достает ручку из кармана пиджака.

— Он все продумал, Джесс, — бабушка Бет улыбается мне. — Ты сделала правильный выбор.

Он мил с моей матерью, он очарователен с моей бабушкой. Даже сварливая дежурная медсестра нашла для него дополнительный стул, так что никому не приходится садиться на край кровати. Он пользуется огромным успехом у обоих поколений. По сути, он идеальный парень. Так почему же, спрашиваю я себя, когда тайком переворачиваю свой телефон, чтобы проверить наличие сообщений, я смотрю, вышел ли Алекс на связь?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Джесс

5 октября, Борнмут

Я тут подумал, напечатал Алекс, что нам с тобой стоит отправиться на еще одну ознакомительную прогулку, когда ты вернешься.

Мы сидим на диване у мамы следующим утром. Мы спали на маленькой кровати в комнате для гостей, тесно прижавшись друг к другу, как сардины в банке, и теперь я измучена и мечтаю о своей собственной кровати. Джеймс потягивает кофе из кружки и читает местную газету, его длинные ноги плотно сжаты в крошечном пространстве. Он выглядит так, словно кто-то попытался уместить великана в кукольный домик. Наблюдаю за ним мгновение, краем глаза. Он думает, что я отвечаю на рабочие электронные письма. Я и отвечаю на рабочие электронные письма. Просто случайно просматриваю сообщение от Алекса и пытаюсь понять: почему, когда у меня есть красивый, подходящий мне, добрый и так далее, и тому подобное парень, сидящий здесь, в доме моей мамы, меня больше воодушевляет перспектива прогуляться по Лондону под октябрьским моросящим дождем, чем находиться здесь.

Решаю, что, возможно, я просто слишком непостоянна. Но, я повертела телефон в руках, размышляя, мне правда нравятся наши прогулки. И Алекс заставляет меня смеяться. И важно иметь друзей-мужчин, когда ты в отношениях.

Я бы с удовольствием.

Наступает пауза, когда я вижу точки на экране, указывающие на то, что он что-то пишет, а затем они исчезают. Я жду мгновение, но ничего не приходит.

? — печатаю я, ожидая его ответа.

Просто, может, на этот раз нам не стоит приглашать кого-либо еще?

Мои внутренности непослушно шипят, как будто меня ударило током. Я не делаю ничего плохого, говорю я себе и чувствую, как уголки моих губ приподнимаются в тайной улыбке, когда я набираю ответ.

Определенно.

А потом кладу телефон на стол и поворачиваюсь к Джеймсу. Он откладывает газету и смотрит на меня своими огромными, мягкими карими глазами:

— Ты в порядке?

Я киваю.

— И ты справишься, — он делает паузу, бросая взгляд в сторону маминой спальни, где она все еще спит, — когда я уеду сегодня вечером?

— Определенно.

Как будто он позвал ее, мама появляется из спальни, закутанная в фиолетовый атласный халат. Она трет лицо и широко, преувеличенно зевает.

— Доброе утро, Джеймс, — говорит она. Она не видит моего лица, и я бросаю на нее взгляд — ноздри раздуваются, глаза широко раскрыты. Мама всегда была очень сосредоточена на мужчинах, и когда Джеймс рядом, я становлюсь низведена до роли второстепенного персонажа, играющего эпизодическую роль без говорящих реплик. — У нас есть что-нибудь на завтрак? — она открывает кухонный шкаф и снова закрывает его, издавая тихий разочарованный звук. Похоже, она забыла, что мы ее гости, и это она отвечает за питание.

— Я заметил, что на углу был гастроном, когда вчера вечером переставлял машину. Подумал, что заскочу туда и куплю нам что-нибудь из выпечки, — говорит Джеймс, разворачиваясь и вставая, возвышаясь надо мной, пока я сижу на низком, неудобном диване.

— Ох, ты просто ангел, — говорит мама, лучезарно улыбаясь ему. — Ну разве он не красавец-мужчина, Джесс?

— Ну конечно же, — отвечаю я невозмутимо. Джеймс бросает на меня взгляд. Он думает, что я слишком строга к ней. Я не так уж много рассказывала ему о том, как росла рядом с ней или, скорее, как росла в доме бабушки и дедушки, когда мамы постоянно не было рядом. Странно, что я так часто делюсь этим с Алексом, но думаю, что в прогулках есть что-то такое, что облегчает разговор о самых разных вещах. В любом случае, думаю, у него более реалистичный взгляд на то, какой была жизнь с моей матерью.

— Вернусь через пару минут, — говорит Джеймс, забирая ключи. — Я сам открою дверь.

— Он очень милый, — в пятидесятый раз говорит мама, наблюдая, как я ставлю чайник и вытираю кухонную поверхность со вчерашнего вечера. Она явно пришла со спектакля и приготовила чай и водку с апельсином (или две), и столешница покрыта липким слоем крошек и сока, который засох и превратился в грубый слой.

— Ага, — соглашаюсь я, оттирая особенно липкий кусочек.

— Тебе следует взять пример с Софи, — продолжает она.

— Мама, — предостерегающе начинаю я. Знаю к чему это приведет, потому что я слышу это с тех пор, как мне исполнилось восемь лет. Я обожаю Софи, но моя мать использовала ее как девушку-пример, сколько я себя помню. По-детски, я хочу сообщить ей, что Софи переживает своего рода кризис раннего возраста, потому что они с Ричем все еще не могут договориться о том, какой они хотят видеть свою свадьбу, поэтому они зашли в тупик. Но я ничего не говорю.

— Я же просто говорю, — говорит она, слегка надувшись, ее тон явно обиженный. — Ты вечно ищешь, на что бы обидеться. У Софи хорошая работа, хороший дом, она старается завести ребенка — ты же не становишься моложе, Джесс.

— Мне даже нет тридцати, — я пытаюсь говорить ровным тоном. Как она может так отличаться от бабули Бет?

— А он симпатичный молодой человек. Очень симпатичный, — мурлычет она так, что я чувствую себя немного неуютно.

— На дворе две тысяча девятнадцатый год. Мне не нужно ловить мужчину в капкан, пока еще не стало слишком поздно. Я не останусь лежать на полке ненужных товаров, если все еще буду одинока, когда мне исполнится тридцать. И я только что устроилась на совершенно новую