Верь в меня - Олег Рой

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 59 60 61 62 63 64 65 66 67 ... 88
Перейти на страницу:

Денис поставил свечу перед распятием и долго стоял, опустив голову. Он не умел молиться, просто стоял и думал, как сильно запутался. Он вспоминал, как светло когда-то было ему с Мирославой. Дни их студенчества. Надежды. Даже годы, проведенные практически в нищете, казались ему лучшими годами жизни…

«Всех Скорбящих Радости». Скорби было предостаточно. А будет ли еще радость?..

Внезапно Вишняков пожелал: пусть радость будет у всех, кого он когда-либо уязвил тем или иным образом. Господи, он же не злой человек! Никогда сознательно не причинял кому-либо зла. Даже в помыслах. Все его горести от его же слабоволия. Прости мне, Господи, это слабоволие. Я сам постараюсь расхлебать эту кашу. А если каша окажется так горька, что ее невозможно будет проглотить… то все равно нужно как-то жить дальше. У него есть его профессия. И она позволяет ему обращаться к людям. Не один ведь Денис попал в такой переплет. Возможно, если он когда-то напишет такую книгу, они поймут, что надо делать? Он не понимает, а люди поймут. Невозможно жить и не совершать ошибок. Но есть ошибки, которые исправить невозможно. Если бы он тогда довел до конца то, что хотел… Петля, которую Вишняков хотел приладить к крюку для люстры… Ну и дураком же он был. Нахлестаться виски, расклеиться, как подросток, скорбя о собственной никчемной жизни, и оборвать эту жизнь, вместо того чтобы попытаться сделать ее достойной взрослого мужчины… какие бы там его ни обуревали эмоции. Мужчина под влиянием эмоций – что может быть глупее. И что может быть преступнее, чем лишение жизни? И кого-либо, и себя самого…

Необратимость наших поступков – вот что должно занимать помыслы человека. Всегда нужно делать что-либо, осознавая, что ты творишь. Жизнь ведь – это величайшая ценность. Загадка. Кто нам ее подарил, для чего? На разгадку этой тайны у людей уходят века, а он эту тысячелетнюю загадку чуть не смял и не выбросил за ненадобностью. Вот ведь молодец какой…

Ответ на вопрос порой кроется в самом вопросе. Вишняков неоднократно спрашивал в пустоту: «Что мне делать?» Но очевидный ответ пришел именно сейчас. Писатель стоял в храме перед распятием. Дениса никто сюда не тянул, он пришел сам. И чувствовал, как душа его очищается. Словно кто-то по весне начал отмывать замутившиеся зимой окна, и сквозь сияющие стекла проступил ясный и светлый мир. Расставаться с этим миром не хотелось ни в прямом, ни в переносном смысле.

Пусть решения его проблем не существует. Пусть не будет никакой помощи. Ему не надо помощи. И никаких благ. Ему нужно одно – прощение. Без прощения не бывает покоя. Пусть даже дьявол окажется настоящим чудовищем (краем глаза Денис видел икону святого Никиты Бесогона и понял, что имел в виду «друг»)… Пусть этот «друг» окажется чудовищем и раздерет его больную душу, низвергнув в ад, – лишь бы его простили все те, кому он причинил боль. Побитая некогда китаянка. Тесть с тещей. Родители. Мишка. Мира. Ванюша с Катенькой.

И Бог?

Уже почти собираясь уходить и повернувшись к двери, Вишняков вдруг зацепился взглядом за чье-то смутно знакомое лицо. Зеленовато-карие глаза… Какая странная внешность, умиротворяюще светлая… И вдруг Денис узнал ее. Это была та самая незнакомка, которая спасла его, оттащив с проезжей части.

– Здравствуйте, – негромко поздоровался он. – Вы меня узнаете?

Она улыбнулась:

– Удивительное совпадение. Я ведь сюда не часто захожу… Узнала. Надо же, где привелось встретиться. Давайте тогда уж и познакомимся на всякий случай? Меня зовут Мария.

Он осторожно пожал ее руку.

– Я Денис. Денис Вишняков. Я писатель…

Она вдруг тихонько засмеялась. Это было так неожиданно, но так заразительно, что он не смог не засмеяться вместе с ней.

– Мы сумасшедшие, – шепнула она. – Устроили в храме беспорядок… Это просто неприлично! Пойдемте скорее.

Они поспешно вышли, провожаемые неодобрительными взглядами пары старушек-богомолок.

– Утащила я вас, да? – прыснула она снова. – Простите, я не со зла. Помешала?

– Нет-нет, – поспешно заверил ее Денис. – Я уже уходил. Это я вам, наверное, помешал?

– Тоже нет, – отмахнулась она. – И смеюсь-то я вот почему – вы сказали, что писатель, а я в издательстве работала. Забавное совпадение.

Сердце Вишнякова тревожно стукнуло – ведь его знакомство с Маргаритой и впоследствии с сатаной тоже началось с такой вот… случайности.

– А в храм я зашла… – продолжала беспечно собеседница, – попросить Боженьку, чтобы у меня собеседование прошло нормально. Это, конечно, вы скажете, мелочно – отвлекать Бога от важных дел такой ерундой. Говорят, у Бога надо просить не деньги и вещи, а мудрость и мужество. Но мне кажется, у Него нет важных и неважных дел. Они для Него все важные. Потому что мы все для него важные. Он нас всех любит – плохих, хороших, ленивых и работящих, талантливых и не очень, глупеньких и очень умных, – нараспев закончила она.

Вишняков смотрел на нее удивленно, рассеянно улыбаясь.

– Знаете, – выговорил он с трудом, – я сейчас вам вещь такую скажу… вы только не обижайтесь. Я все время думал, что все, кто ходят в храм, – зануды.

Теперь удивленно посмотрела она:

– Нет, я не обиделась. А почему зануды?

– Просто, ну как бы вам объяснить-то, – замялся Вишняков. – Все их разговоры сводятся к одному – Господа славить. И вот стукаются и стукаются головой об пол, как будто дел других нет. А светские дела словно и не существуют, и даже вовсе порицаемы. И для меня разговоры о Боге стали… ну, я не знаю…

– …Розовыми соплями, – с веселой усмешкой понимающе подхватила она, и Вишняков снова вздрогнул, вспомнив разговор с женой и удивившись проницательности незнакомки. – Есть такое заблуждение. И есть люди, которые заблуждаются.

Мария легко подхватила его за руку, и они неторопливо пошли по улице, прогуливаясь.

– Это вам просто попались люди, которые своей дорогой выбрали служение Господу и, находясь в самом начале пути, относятся к этому чересчур серьезно, только и всего, – пожала она плечами. – Вы наверняка мало общались с пожилыми священниками. Чем дольше человек служит Богу, тем меньше в нем строгости и тем больше он проникается, пропитывается радостью.

– Радостью? – удивился Денис.

– Именно ею, – кивнула Мария. – Ведь общение с Богом – это не вериги, не власяница и не разбивание лба… Хотя чаще бывает наоборот. Общение с Богом… похоже на общение ребенка с любящим отцом. Когда видит его – бросается к нему и буквально повисает на нем. Вам же это знакомо?

Денис вспомнил, как когда-то, вернувшись с дачи, повис на нем Ванюшка. Как они искали синие и красные пятна в онкологической клинике…

– …И даже в самом мрачном месте Бог, как любящий отец, находит повод порадовать своих детей, – словно читая его мысли, продолжила Мария. – Христианство, православие – это не религия скорби и служения. Богу наше служение ни к чему, Он столь велик, что ни в чем не нуждается. Это все для нас. Наши иконы – это детские рисунки, подаренные Отцу на день рождения. Наши молитвы – это просто просьбы детей обратить на них внимание (как будто мы хоть на минуту можем забыть о своих детях!). Вы ведь знаете, как начинается главная христианская молитва?

1 ... 59 60 61 62 63 64 65 66 67 ... 88
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?