Авиатор: назад в СССР 12+1 - Михаил Дорин

раз. Мы так войну не выиграем, — махнул рукой Ребров и стал выбираться из кабины.

Расписавшись в журнале и ещё переговорив с инженерами КБ, он поблагодарил всех и подошёл ко мне.

— Сигарета есть, Родин? — спросил Вольфрамович.

Мы отошли с ним подальше от самолёта. Я достал стандартную «дежурную» пачку, которую привык таскать с собой ещё с прошлой жизни, и «угостил» Реброва.

— Опять дежурная?

— Знаете же, что курить — здоровью вредить.

— Нервы дороже. Дважды сегодня летал. Ни черта там нету. Американцы только сопровождают нас. Я… ко мне, молодой человек, — подозвал он одного из техников.

Тот стоя рядом с соседним самолётом начал закуривать. Перед этим он подсоединил заправочный шланг к горловине.

Вроде бы командир корабля курить не запрещал на палубе, но вот рядом с самолётом — это залёт!

Парень чуть не проглотил папиросу.

— По сторонам не смотришь. Огоньку дай. Как фамилия? — спросил Ребров, взяв спички у техника.

— Пароськин, — выпрямился в струнку парень.

— Если через две минуты здесь не будет лётчика-испытателя Олега Печки, ты у меня в Севастополь брассом поплывёшь.

— Есть две минуты! — и убежал.

— Успеет?

— Не-а. Я ж ему не сказал, где искать. Пускай дыхалку развивает. К делу, Родин. Наши «коллеги», видимо, тоже присматриваются пока. Ходят рядом с параллелью 32°30'. Нам ручками машут!

— Думаете, передумали атаковать?

— Не-а. У них теперь это дело принципа. Чую, что если уйдём отсюда, они Каддафи забросают бомбами.

Только Вольфрамович договорил, как рядом с нами материализовался Печка. Запыхавшийся техник, приложив руку к головному убору, докладывал о выполнении поставленной задачи.

— Ещё раз увижу, точно поплывёшь, — пригрозил Ребров, и техник пошёл работать дальше.

— Звали?

— Олег, что у нас за проблемы с этим вашим комплексом? «Ай-Петри», блин! — спросил Вольфрамович, показывая на подвешенный контейнер на Су-27К под фюзеляжем.

— «Карпаты», Вольфрамыч, — поправил Печка Реброва. — Мы же вам их уже, как две недели поставили. Народ так и не научился с ними работать? — поинтересовался Олег.

— Научился. Только вот панель эта ваша не для людей делалась. Работает через раз. Переключается только с матюками.

— Нежнее надо, Гелий Вольфрамович, — иронизировал я, и Олег тоже не смог скрыть улыбку.

— Не задница официантки, чтоб с ней нежнее. Что-то делать надо, Олег. Либо другие варианты давай.

Печка кивнул и позвал меня за собой. Ребров же так и остался с незажжённой сигаретой.

Мы спустились в ангар, где рядом с опытным Су-27К собралась толпа инженеров. Одни копались в локаторе, другие сидели рядом с передней стойкой и что-то обсуждали. А ещё одна группа колдовала над каким-то блоком аппаратуры. Это была часть контейнера комплекса РЭБ «Карпаты».

Олег мне рассказывал, что его разрабатывали для постановки помех в качестве прикрытия групп самолётов.

— У нас всего четыре комплекта, Олег. И у каждого проблемы с переключением и включением режимов, — сказал ему старший группы.

— Мы же исправляли эту проблему? — возмутился Печка.

— Это всё опытные образцы. Они долго не проживут.

Олег недовольно фыркнул.

— Все испытания в трубу, — махнул он рукой.

— Ну почему же! У вас тоже будет шанс испытать их в боевых условиях. Поставьте их на дежурные Су-27К, — предложил я.

А у самого уже родилась идея, как нам бороться с «ХокАй» американцев. Тут же я нашептал её Печке, но ответ получил не сразу.

Олег возмущался, но предложение принял. Мы быстро переместились в кабинет подготовки. Ребров уже дремал в кресле, так что пришлось его будить. Времени на отработку тактического приёма не было.

— Родин, пять минут не потерпит? Мне жена снилась, — расстроено сказал Ребров.

Сомневаюсь. Однозначно, какая-нибудь официантка.

— Я расскажу, а вы уже сами там решите — действовать так или нет.

Взял макеты самолётов и начал показывать суть тактического приёма. Замысел простой, но требовал безотказной работы техники.

— Связка «манёвренность — РЭБ», — начал я, но Вольфрамович замахал руками.

— Не произноси мне эти три буквы. Ну через раз работает!

— Мы вам кое-что другое дадим, — улыбнулся Олег.

— Что? Ядерную ракету? И весь мир в труху! Прекрасно и ужасно, одновременно. Зато никаких проблем не будет.

— Пессимистично, — заметил я.

— Сергей, рассказывай. А то не отстанешь, — сдался Ребров.

— На данном театре военных действий будут работать максимум три «ХокАй». Каждый, предполагаем, прикрывает пара Ф/А-18 или Ф-14. На каждый отводим звено Су-27К или МиГ-29К. В каждом звене устанавливаем на один из бортов комплекс. 27ому ставим тот, что есть у КБ Сухого.

— «Арарат», что ли? — спросил Вольфрамович.

— «Карпаты», — хором ответили мы.

— Помню, что-то с коньяком связано. Дальше.

— Одна группа отвлекает. Причём делает это под прикрытием помех. Ударная группа выходит на дистанцию пуска ракет. Дальность обнаружения у «ХокАй» не более 200 километров будет в таких условиях. Мы в любом случае ставим его в положение, когда придётся менять зону барражирования. А это ведёт к задержке в принятии решений операторами.

— А с чего ты решил, что американцы не поднимут резерв? — поинтересовался уже Олег.

Всё же ему объяснил в ангаре! Но он больше возмущался из-за «Карпат».

— Обнаружат ударную группу на расстоянии в лучшем случае 200–220 километров. Берём с запасом. Время выхода на дальность пуска ракет — не более 5 минут. Время запуска, выруливания и взлёта резерва американцев с корабля — 6 минут. А им ещё долететь надо.

Вольфрамович почесал затылок. Потянулся и встал на ноги.

— Только если наше движение в их сторону не заметят раньше, — покачал головой Олег.

— Сбор группы после прохода ведущего над палубой. Сомкнутый боевой порядок и на экране получаем одну метку. Плюс прикрытие помехами, — внёс я предложение по данному вопросу.

Вольфрамович закивал головой. Глаза теперь были полны энтузиазма.

— Вот если бы потренироваться ещё, — хлопнул в ладоши Ребров.

— Не против, — ответил я.

Граблин дал добро на выполнение такого вылета. Инженерно-технический состав в очень быстром темпе подготовил один из Су-27К. Ребров сам решил возглавить нашу группу. В пару себе он взял Ветрова. Но тут возникли проблемы.

У самого выхода на палубу нас окликнул один из оперуполномоченных, который допрашивал Павла несколько дней назад.

— Куда-то собрались, товарищ Ветров?

За весь поход второй раз встречаю представителя особого отдела.