Порядок в танковых войсках - Андрей Земсков

Лейтенант Петров задумался. То, что изложил сидевший перед ним человек, выглядело слишком уж немыслимо. Может, это сумасшедший? Взгляд вроде нормальный, держится уверенно.

— Вы можете чем-то доказать, что действительно являетесь германским агентом?

— Думаю, что моего знания немецкого и английского языков вам будет недостаточно? Я уже рассказал офицеру, с которым имел первую беседу о месте нахождения тайников с радиопередатчиком и шифрами. Но это в Подмосковье. Шифровку я принял дома на обычном радиоприемнике. Кстати, у меня с собой шифровальный блокнот, и специалисты вашей службы радиоперехвата могут убедиться, что в них действительно содержатся ключи к тем радиосообщениям, которые они наверняка перехватывали.

На столе зазвонил телефон.

— Лейтенант! — голос дежурного был взволнованным. — Это действительно немецкий агент! На том месте, где он указал, найден радиопередатчик!

— Так быстро?! Он говорил, что это где-то за городом...

— Да, мы позвонили областной милиции, и они поручили это дело местному участковому. Парень там попался расторопный. Сел на мотоцикл и через пять минут уже был на месте. Мы выслали туда оперативную группу...

— В таком случае, есть важнейшая информация, которую необходимо немедленно передать наверх. Думаю, что на уровень не ниже начальника управления.

— Сейчас час ночи, лейтенант! До утра не подождет?

— Слушай, Семеныч, дело серьезное, и нам, по-моему, лучше все же разбудить начальство сейчас, чем утром объяснять, почему мы этого не сделали.

4 июля 1941 года. Москва.

Ближняя дача Сталина в Кунцево.

У подъезда сталинской дачи остановился длинный черный ЗИС-101. Из машины вышел нарком внутренних дел Берия и быстрым шагом вошел в дом. Сталин встретил его в прихожей.

— Добрый вечер, товарищ Берия!

— Добрый вечер, товарищ Сталин!

— Проходите за стол.

Визит был незапланированным. Часы показывали два часа ночи, но руководителям страны было не до сна — в течение последних суток события развивались слишком стремительно. Днем Берия получил срочное сообщение о том, что руководство РСХА хочет начать прямые переговоры. Судя по тому каналу, который использовался для передачи сообщения, инициатива могла исходить лишь от Гиммлера или Гейдриха, менее вероятно, что от Мюллера или Шелленберга. И одновременно произошло еще два важных события. Во-первых, пришла срочная шифровка от резидента в Берлине о том, что началась новая «ночь длинных ножей» — массовые аресты как среди офицеров Вермахта, так и СС. В Берлин стянуты авиаполевые войска Люфтваффе, подчиняющиеся Герингу. Охрану Гитлера также теперь осуществляют не эсэсовцы, а парашютисты Люфтваффе. Судя по всему, раскрыт заговор, в котором участвовали не только армейские офицеры, но и эсэсовские. А во-вторых, один из агентов СД получил приказ сдаться НКВД и сообщить, что в ближайшее время «тот, кого ждут» перейдет линию фронта в Прибалтике.

В столовой Лаврентий Павлович подробно доложил о последних событиях. Сталин внимательно слушал, расхаживая вдоль стола.

— И что вы думаете по поводу всего этого, товарищ Берия? — спросил Сталин, когда нарком внутренних дел закончил доклад.

— Судя по тому, что берлинское радио передало речь Гитлера, которую он произнес сегодня, прибыв в Берлин, прямо с трапа самолета, сам Гитлер капитулировать пока не спешит. В своей речи он говорил о якобы неминуемой победе Рейха и заявлял, что будет безжалостен к тем, кто высказывает пораженческие настроения. Но после того, как наши войска разгромили их ударные группировки через неделю после начала войны, в победу уже не верят не только офицеры Вермахта, но и кое-кто в СС. Рейнгард Гейдрих и ранее был настроен достаточно критично по отношению к Гитлеру и его авантюризму. Похоже, что предложение о переговорах исходит от него или от Гиммлера. Если бы инициатива исходила от Гитлера, то зондаж был бы начат по дипломатическим каналам через нейтральные страны. Возможно, данная инициатива как-то связана с предполагаемым заговором против Гитлера, в котором, возможно, участвовали СС. Я хотел бы, чтобы вы, товарищ Сталин, более четко определили нашу позицию относительно этих переговоров.

Сталин задумался, раскурил трубку, помолчал, а затем ответил:

— Спасибо, что оперативно ввели меня в курс дела, товарищ Берия. Начинайте переговоры. Как только точно будет известно, кто их ведет, кто стоит за этими переговорами и чего они хотят, сразу докладывайте мне.

— Хорошо, товарищ Сталин. Я уже дал задание разведке выяснить, что произошло недавно в Германии. Действительно ли это был заговор и кто в нем реально участвовал. Похоже, что внутренний расклад в Рейхе сейчас очень серьезно поменяется.

— Еще бы не поменялся! — усмехнулся Сталин. — До недавнего времени весь мир считал Россию отсталой и лапотной. Вся Европа дрожала перед немцами. Французы и поляки вон как испугались, лишь завидев немецкие танки. А Русский Народ не побоялся хваленого тевтонского блицкрига. Более того, Русский Народ показал им, что такое настоящая война, когда в ответ на вызов встает вся страна, весь народ.

— Западу с его «свободой» и «демократией», где каждый за себя, где патриотизм считается чем-то неприличным, этого не понять, — усмехнулся Берия.

— А ведь по-настоящему понять нас мог бы лишь немецкий народ, — задумчиво сказал Сталин, перестав улыбаться. — И только Германия могла бы стать нашим настоящим союзником... А с этой буржуазной гнилью даже дело иметь противно, а приходится... Что поделать... Союзнички... Чтобы им пусто было...

4 июля 1941 года.

Позиции 3-й танковой дивизии СС «Тотенкопф» в сорока километрах от Вильно.

Недавний разгром был неожиданным и стремительным. После неудачной ночной немецкой атаки утром русские перешли в наступление. Они умудрились подтянуть к фронту свежесформированные из резервистов дивизии. Это позволяло им постоянно вводить в дело все новые и новые свежие силы. В то время как немецкие войска были измотаны и пополнялись крайне медленно. Из Германии и оккупированной Европы на фронт отправлялись полки и дивизии, спешно формировались новые. Но тягаться с русскими, развернувшими грандиозную мобилизацию, было невозможно. К тому же в тылу с первых дней войны появились партизаны. Их действия сильно осложняли воинские перевозки и отвлекали значительные силы с фронта.

С такими невеселыми мыслями Йозеф смотрел в бинокль в сторону русских позиций, где раздетые по пояс солдатики копали окопы и траншеи. После неудачного немецкого наступления линия фронта в целом вернулась в то же состояние, хотя на некоторых участках русским удалось продвинуться даже дальше.

На днях рота фон Блицмана получила в дополнение к трем Pz-IVF2 еще восемь трофейных русских танков Pz-34(r). Теперь лучшими танками немецких панцерваффе стали трофейные русские машины. Кроме того, активно работали и ремонтные подразделения, возвращая в строй поврежденные танки. Но количество танков все равно уменьшалось. Теперь танковый полк дивизии «Тотенкопф» по своей численности соответствовал только примерно полутора батальонам.