Гипнотизер - Ларс Кеплер

Ему подумалось, что этот участок тщательнее скрыт от чужих взглядов.

По дороге проехала машина, фары осветили несколько деревьев, и Эрик вспомнил странную фотографию, присланную Аидой. Желтая трава и кусты. Он подошел к большому деревянному дому и заметил, что в одной из комнат что-то светится синим.

Над высокими окнами виднелась затейливая отделка, выступающая часть крыши — словно кружево. Наверное, вид на озеро великолепный, подумал Эрик. Высокая шестигранная башенка на одном крыле и два застекленных эркера с остроконечной крышей придавали дому вид миниатюрного деревянного замка. Деревянные панели плотно пригнаны, но линию нарушала фальшивая панель, создававшая ощущение многомерного пространства. Дверь в резном наличнике: деревянные боковины и красивая кружевная крыша.

Подойдя к окну, Эрик увидел, что синее свечение исходит от телевизора. Кто-то смотрит фигурное катание. Камеры следили за стремительными движениями, сложными прыжками и быстрыми лезвиями коньков. Синий свет мерцал на стенах комнаты. На диване сидел толстый мужчина в серых тренировочных штанах. Он поправил очки и снова откинулся на спинку дивана. Мужчина как будто был в комнате один — на столе стояла только одна чашка. Эрик попытался заглянуть в соседнюю комнату. Что-то тихо звякнуло возле стекла. Эрик переместился к другому окну и заглянул в спальню с незастеленной кроватью и закрытой дверью. Смятые носовые платки лежали на ночном столике рядом со стаканом воды. На стене карта Австралии. Что-то капнуло на оконный скат. Эрик перешел к следующему окну. Занавески опущены, он ничего не смог рассмотреть в щель между ними. Снова послышался странный звон, теперь с каким-то щелчком.

Эрик пошел дальше, обогнул шестигранную башню и заглянул в столовую. Темная мебель посреди комнаты на сверкающем паркете. Что-то подсказало Эрику, что столовой пользуются довольно редко. На полу перед застекленным шкафом лежало что-то черное. Футляр для гитары, подумал Эрик. Снова звякнуло. Эрик наклонился к окну, ладонью отсекая на стекле отражение серого неба, и увидел, что через всю комнату к нему несется огромная собака. Она подбежала к окну, поднялась на задние лапы, передними упершись в стекло, и залаяла. Эрик отпрянул, запнулся о горшок и быстро пошел вокруг дома, с тяжело бьющимся сердцем ожидая, что будет.

Через минуту собака затихла; перед дверью дома зажегся и погас свет.

Эрик не понимал, что он здесь делает. Он чувствовал себя ужасно одиноким, не знал, что предпринять; хорошо было бы вернуться в больничный кабинет. Эрик двинулся к фасаду и к дорожке.

Обойдя дом, в свете фонаря он увидел человека у входной двери. На ступеньках стоял толстый мужчина в пуховике. При виде Эрика у него сделалось встревоженное лицо. Наверное, он ожидал увидеть баловавшихся детей или какое-нибудь животное.

— Здравствуйте, — сказал Эрик.

— Это частное владение! — пронзительно закричал мужчина.

За закрытой дверью залаяла собака. Эрик подошел ближе и обнаружил, что на подъездной дороге стоит желтый спортивный автомобиль. В нем было всего два сиденья и багажник, явно слишком маленький, чтобы там мог уместиться человек.

— Это ваш «порш»? — спросил Эрик.

— Мой.

— У вас есть еще машины?

— Зачем вам это знать?

— У меня пропал сын, — серьезно ответил Эрик.

— У меня больше нет машин, — сказал мужчина. — О'кей?

Эрик записал номер машины.

— Теперь уйдете?

— Да, — ответил Эрик и направился к калитке.

Он немного постоял в темноте на дороге, глядя на старый дом, потом вернулся к своей машине. Достал коробочку с попугаем и дикарем, вытряхнул в ладонь несколько маленьких таблеток, пересчитал их, круглые и гладкие, большим пальцем и отправил в рот.

После короткого колебания он набрал номер Симоне. Послышались гудки. Эрик подумал, что она сейчас у Кеннета, ест бутерброды с салями и маринованными огурчиками. Гудки пробивали долгие дыры в тишине. Эрик представил себе темную квартиру на Лунтмакаргатан, прихожую с верхней одеждой, подсвечники на стене, кухню с узким длинным дубовым столом, стулья. Почта лежит на коврике у двери — куча газет, счетов, глянцевые рекламные буклеты. Раздался писк; Эрик не стал оставлять сообщение, просто отключился, повернул ключ в зажигании, развернул машину и поехал назад, в Стокгольм.

Не к кому мне ехать, с иронией думал он. Врач, потративший столько лет на изучение групповой динамики и коллективной психотерапии, внезапно оказался отрезанным от людей и одиноким. Не было ни одного человека, к которому он мог бы обратиться, с которым ему хотелось бы поговорить. Эрик попытался осознать тот факт, что пережившие войну люди гораздо легче справлялись с потрясениями, чем одиночки. Он хотел знать, почему индивиды в группе, которая подверглась истязаниям, залечивают раны лучше, чем одинокие люди. Что такого есть в общности людей, что приносит нам облегчение, спрашивал он себя. Отражение, возможность дать выход эмоциям, нормализация или настоящая солидарность?

Стоя в желтом свете на обочине шоссе, он набрал номер Йоны. После пяти сигналов нажал «отбой» и набрал номер мобильного. Послышался рассеянный голос:

— Это Йона, слушаю.

— Здравствуйте, — сказал Эрик. — Вы еще не нашли Юсефа?

— Нет, — вздохнул Йона.

— Кажется, он действует по своей собственной методике.

— Я это говорил и готов повторить. Вам надо согласиться на охрану.

— Мне сейчас не до этого.

— Знаю.

Они помолчали.

— Беньямин больше не давал о себе знать? — спросил комиссар. Шведские слова прозвучали печально.

— Нет.

В трубке послышался какой-то голос, как будто рядом с комиссаром включен телевизор.

— Кеннет должен был отследить звонок, но он…

— Я слышал, но на это может уйти много времени, — сказал Йона. — Надо отправить специалиста именно на эти коммутаторы, именно на эту базовую станцию.

— Но ведь нужно знать, о какой станции идет речь.

— Это, я думаю, оператор может выяснить напрямую.

— Вы можете выяснить? Насчет базовой станции?

Несколько секунд было тихо. Потом послышался спокойный голос Йоны:

— Почему вы не поговорите с Кеннетом?

— Не могу до него дозвониться.

Комиссар еле слышно вздохнул.

— Я проверю насчет станции. Но особо ни на что не надеюсь.

— В каком смысле?

— Думаю, это какая-нибудь базовая станция в Стокгольме. Нам это ничего не даст, пока специалист не уточнит местоположение.

Эрик услышал какие-то звуки. Кажется, Йона свинчивал крышку со стеклянной банки.

— Надо заварить маме зеленый чай, — коротко пояснил он.