Дебютантка - Лара Дивеева

Стараясь не выдать мое волнение, я предложила Диаре сесть. Из мебели здесь только стулья и стол, зато имелось окно с видом на россыпь домов и каменные стены вокруг замка суверена. Стоя спиной к незнакомке, назвавшейся моей няней, я гадала, сколько еще лжи выдержит мое сердце.

А еще я гадала, что лучше — ложь или правда. Некоторую правду оказалось на удивление трудно проглотить.

— А в остальном вы похожи на отца. — Судя по ворчанию, Диара относится к суверену без особого пиетета.

— Внешность не выбирают, — ответила я с тенью улыбки на лице.

Сощурившись, женщина качнула головой.

— Вам не только внешность, а вообще ничего не позволили выбрать! Признаюсь, я удивлена, что вы приехали к отцу. Я не думала, что вы решитесь… да и вообще, Стигрих постарался, чтобы никто о вас не знал и вы о нем тоже…

Да, он постарался на славу, чтобы я ничего не знала.

— Я вас не помню.

Диара улыбнулась, ее морщины сложились в скобки вокруг бледных губ. Пригладив седые волосы, она покачала головой.

— Еще бы вы меня помнили! Вам и было-то всего несколько недель от роду, когда… — Она замолчала, пытаясь понять, как много я знаю о прошлом.

— Расскажите мне о том, что случилось! — Я не спешила показывать мои карты.

 — Прошлого-то ох, как много, все не расскажешь… Я была няней вашей матушки. Дар мглы — это наследие ее предков, живших в горах. В старые времена на таких, как вы, охотились, все надеялись источники сделать. Поэтому ваши предки прятались в горах, и погибли многие, сейчас сильных магов с даром мглы почти не осталось. Я сама вашу матушку растила, потому что негоже малышке в горах жить, и она без дара оказалась. Когда она вышла замуж за Стигриха, они надеялись, что и вы без дара родитесь, ведь судьба-то немилостива была к темным магам. Ан-нет, не повезло, вы оказались дочерью мглы. Ваш отец тогда еще не был сувереном, и он хоть не маг, но воин сильный. И любил он вашу матушку, как иные люди самих себя не любят. Все для нее делал, прогнал мглу за горы, лучших магов собрал. Жизнь построил для всех нас. Я так и осталась у вашей матушки в услужении. Она детей хотела, вот я и ждала, чтобы вас растить. А отец ваш… он боялся за вашу матушку. И как оказалось, правильно боялся. Как вы родились, он вас обеих взаперти держал, все боялся, что мгла почует ваш дар, полезет к вам и мать вашу не пощадит. А вы пока маленькая, не сможете помочь матери. Так и случилось, только Ини сама виновата была. Она в горы сбежала, чтобы показать малышку родным. Стигрих отказался туда ехать, а она упрямая была. Суверен бросился за ней, и маги следом, но уже поздно было. Мгла почуяла ваш дар, вот и вылезла наружу, несмотря на защиту. Потянулась к вам, почуяла свой дар. Ини добежала до периметра, где свет был. Вас положить успела, но сама не спаслась. Выпила ее мгла. Наши души — это светлая магия, вот мгла и пьет души. Матушка ваша умерла, но Стигрих отказался отдавать ее душу мгле. Его отговаривали, опасное это дело — биться со мглой, особенно если сам не маг, но он не послушал. Вернулся через три дня полуживой, но искры с ним были. Когда такое случается, и мужчина отвоюет душу женщины у мглы, он амулет с ней делает или в шкатулке хранит особой, а кто и под кожу вшивает. Стигрих сделал медальон, до сих пор его носит… — Диара перешла на шепот. — Когда у него рубашка расстегнута будет, вот цепочку и увидите!

Что-то не складывается. Если медальон у меня, то что носит отец?

Поколебавшись, я расстегнула верхнюю пуговицу платья и достала медальон.

Диара замерла на несколько секунд, а потом ее лицо расплылось в широчайшей улыбке.

— Ох, он гаденыш этакий! — Она всплеснула руками, явно забывшись, что говорит о своем суверене. — Он не признался, что сделал, как я просила! Когда он решил отослать вас в пограничье, я велела ему разделить искры и сделать два медальона, а то грех отсылать деточку прочь без капли родной души. Он так орал на меня, что стены трещали, но таки сделал второй медальон!

Я открыла медальон и показала Диаре. Она смотрела на оранжевые искры, и ее глаза слезились.

Опустив голову, она промокнула слезы подолом. Ее голос зазвучал по- другому, тяжело и с такой болью, что мне стало не по себе.

— Такое редко встретишь, чтобы мужчина бился со мглой за душу женщины, но Стигрих, он такой. Раз полюбил — и навеки. И с вами у него так было: не принял вас — и все, как отрезало. Уж простите меня, старуху, я сделала что могла, но он как предчувствовал, что грядет беда, вот и не полюбил вас. А когда Ини погибла, он совсем плох был…

— Он винил меня. — Мой голос прозвучал на удивление спокойно.

Диара подняла виноватый взгляд и пожала плечами.

— Ини виновата, что сбежала, но мгла за вами пришла, и Стигрих от горя… да, он винил вас.

Ее голос становился все тише, прошлое горе звучало в каждом слове. Она и вправду сделала для меня что могла. Отец мог убить меня, да, может, и убил бы, если бы знал, как провести ритуал. Но не убил, а отправил в пограничье, подарил мне жизнь. И дал с собой кусочек материнской души. Уж мама-то меня любила, это точно. Она умерла, спасая меня.

Диара хотела поехать со мной в пограничье, но ее бы там быстро поймали по мгле в глазах. Да и отец не хотел, чтобы знали о моей связи с запредельем. И на своих землях он пресек слухи. Люди знали, что Ини ждала ребенка, и когда она погибла, все решили, что дитя погибло вместе с ней.

 Мама спасла меня, и мгла не успела в меня проникнуть. Меня отвезли в пограничье и подбросили на крыльцо приюта. Единственное, что было у меня с собой, это медальон. На него никто не позарился, да и я сама считала его куском ржавого металла. Виймонт нашел меня намного позже, медальон я ему не показывала. Но даже если он его видел, то моя связь с запредельем не подсказала ему ничего полезного.

Диара закончила рассказ, и мы сидели в неловком молчании. Она ждала, что я расскажу о моей жизни или хотя бы поделюсь планами, но я молчала. О прошлом говорить не хотелось, а о будущем я ничего не знаю.

Тогда Диара полезла в широкий карман юбки и достала сверток. Ткань свертка была чистой и плотной, она пахла медом. Хотелось верить, что так пахла и моя мама. Внутри лежала корона, небольшая, как раз подходящая ребенку.

— Она ваша по праву. Стигрих заказал ее, когда вы родились. Он знал, что однажды станет сувереном, и сказал, что вы будете его принцессой. Когда он отослал вас, я спрятала корону в надежде, что однажды вы вернетесь. Отец хотел любить вас…

Хотел, но не получилось.

— Но теперь Стигрих признал вас и назвал принцессой. Прошло столько лет, вы живы и здоровы, и теперь вы с ним можете…

Я не позволила ей договорить.

— Нет, не можем. — Я решительно поднялась на ноги.

Диара протянула ко мне руку.

— Не судите его строго! Видели бы вы его после гибели Ини, он чуть не умер от горя!

Я не видела его после смерти мамы, но сегодняшних впечатлений хватит надолго. И это не то, чем я собираюсь делиться с незнакомой женщиной, даже если она знала мою мать.