Корпус 38 - Режи Дескотт

В небе на высоте пятнадцати метров ветерок сделал воздух более пригодным для дыхания.

— Даже если все подозрения ведут к Лорэну Коваку, ничего не известно о том, вовлечены ли в деятельность Анаконды другие ярмарочники.

— Что вы хотите сказать?

— Да то, что, не зная, каким пособничеством или благосклонностью пользовался Анаконда, нельзя привлекать внимание никого из циркачей.

— Кто с вами?

— Группа, которую вы видели вчера. Мельшиор, Франсини, Монтесантос, Вальдек и Люссан.

— Это все?

— Еще четверо из местной полиции. Их наш десант удивил, но они с нами.

Их лодочка замирает в верхней точке вращения.

— И где они?

— Вокруг. Вон, видите шапито змей? Монтесантос и Люссан как раз оттуда выходят.

Ее взгляд погружается в картину, над которой они висят. Отсюда музыка не так агрессивна, свет и толпа не так неистовы. Словно лилипуты, занятые своими странными делами. Она замечает двоих полицейских.

— В шортах?

— Чтобы раствориться в толпе.

— Хотела бы я увидеть вас в шортах.

— Не будьте вульгарной.

— Это Монтесантос все разузнал?

— Благодаря одному из родственников-ярмарочников. Повезло.

— Но Данте вспоминает только Анаконду. Предположение, что это дело семьи, кажется невероятным. Трудно вообразить, что клан Шмидта пособничает варварству бывшего родственника.

— Хватило бы чьей-то слабой симпатии, чтобы иметь возможность исчезнуть.

— А… Как ее зовут, вашего полицейского?

— Вальдек?

— Да. Ей удалось связаться с Франсуа Мюллером?

— Не спешите. Когда она дозвонилась, он был где-то здесь. Звонок ретранслировала антенна, покрывающая этот район. Это подтверждено оператором. Но есть еще кое-что.

— Что?

— Эдвига Террас — это имя вам ничего не говорит?.. Это подруга Мюллера, известная в своей среде под прозвищем Кокелико. — Он изображает, как нюхают наркотики. — Она позвонила вне себя от страха. И чтобы такая, как она, решилась нам позвонить, ей нужно было взаправду сильно испугаться. Вчера она разговаривала с Мюллером по телефону около полуночи. Он сидел на террасе кафе в Гримо.

— И что же?

— Перед этим он посещал шапито змей.

— И вы сделали вывод, что?..

— Благодаря этой Кокелико мы почти уверены, что наш человек — действительно Лорэн Ковак. Что до остального, не будем торопиться с выводами… Может статься, Мюллер где-нибудь здесь, следит за ним и отключил телефон. Я бы на его месте поступил так…

Их лодочка останавливается у земли. Служитель придерживает дверцу. Поглощенные беседой, они не обратили внимания на спуск. Сюзанна обгоняет Стейнера, спускается по металлическим ступенькам на гравий.

— Она сказала вам что-нибудь еще?

— Кокелико? Что Мюллер занимался этим делом многие годы. Что подтверждает наличие серии убийств.

Они снова входят в аллеи между каруселями и аттракционами. Ей кажется, что за малейшими их передвижениями следят, он входит в роль деревенщины, убивающего два часа отпуска, гуляя среди каруселей.

За ларьком с жареной картошкой и колесом обозрения расположены тиры. Полицейский берет карабин 22-го калибра. Ярмарочник глядит скептически. Толстый тип, сопровождаемый молодым помощником, обладатель бочкообразного живота, сверкающего черепа, в котором отражаются праздничные огни, и усов монгольского всадника. На предплечье вытатуированная обнаженная женщина сложила руки над головой. Кажется, что она танцует, стоя на коленях. Габриэль Шмидт, если верить имеющимся данным. Сюзанна предпочитает сосредоточиться на стрелке. В четырех метрах перед ним ползут по рельсам мишени. Раздается первый выстрел, и одна мишень исчезает, обезглавленная пулей. Стейнер перезаряжает. Стреляет второй раз, одновременно с выстрелом обезглавлена вторая мишень. Сюзанна втягивается в игру. Третий выстрел — третья мишень. И так далее.

— Скажите, — говорит она, когда он возвращает ружье владельцу тира и протягивает ей плюшевого покемона. — Эта мишень в вашем кабинете, она зачем…

— Ваше присутствие меня окрыляет, — смеется он.

Она с пренебрежением смотрит на ярко-желтую игрушку.

— Когда вы начнете?

— Не раньше, чем его найдем.

— Что?

— Сейчас его шапито управляется одним из невольников, его правой рукой. Он плохо говорит по-французски. Можно попросить у него документы или послать проверить его работу, но это слишком преждевременно. Что с вами? Вы бледная как саван.

Вокруг толпа, люди идут мимо, задевают их обоих, огни каруселей, музыка, смех и крики — для нее только масса, плотная и неразличимая. Девушки в коротеньких шортах и майках с глубоким вырезом, кучки матросов в форме, мотоциклисты с крысиными косицами и касками под мышкой, полицейский патруль… Она в панике и смятении, не видит ничего вокруг.

— Вы хотите сказать, неизвестно, где он?

— Точно. Исчез вчера. Одновременно с Мюллером. Но в чем дело?

— Не знаю… Я только что была у своей старой преподавательницы. Она мне сказала, что Анаконда будет стараться уничтожить людей, которые могут до него добраться. Или мстить тем, из-за кого выяснилась его личность, если он их обнаружит. После той самой статьи, которая должна была напомнить ему о Данте, таких людей двое: Мюллер и я. С тех пор он знает, что я существую, знает, где я живу… Особенно если он сцапал журналиста… И моя дочь исчезла. О боже мой!

— О чем вы говорите? Успокойтесь сначала, потом объясните мне… Когда? Где?

— В Ля Боль. С отцом. Он мне звонил недавно. Сказал, что она два дня назад уехала с подругой в Сан-Тропе. С тех пор никаких известий.

— Но как, по-вашему, она могла с ним встретиться? По-моему, ваша девчонка подыхала со скуки на каникулах с отцом и поехала развеяться в другое место. Что может быть естественнее? И если даже — что крайне маловероятно — он ее встретил, как, по-вашему, он бы это понял? К тому же она не принадлежит к типу его жертв. Совсем не похожа на тех потерянных, без семейных связей. Она найдется, ваша дочь… Анжелика, да? У вас есть фото?

Дрожа, Сюзанна роется в сумке и наконец вытаскивает фотографию для документов, черно-белую.

— Дело в шляпе. Нужно разослать. Не беспокойтесь. А вторая? Где она?

— У своей кузины.

— Прекрасно. Пусть там и остается.

— А Анаконда?

— Он прячется здесь. Я бы удивился, если б он исчез, бросив все. Его мирок, в котором он прожил двадцать лет. И если я вдруг ошибся, через несколько дней объявят всеобщий розыск. У нас есть его приметы, его имя. В итоге его арестуют… Что касается вас, вам нужно исчезнуть. Но я уже спрашиваю себя, способны ли вы прислушаться хоть к чьим-то советам. Вы возвращаетесь к себе или куда хотите, но я больше не хочу вас видеть в окрестностях этой ярмарки. На сей раз это приказ. Понятно?