Пленники Зоны. О возвращении забыть - Сергей Коротков

– Что за побрякушки? – Никита взвесил пакет в руке, другой придерживая приклад автомата.

– Заклепки, гайки, шурупы, болты. Бросай, не ленись, во все нехорошие места. А лучше всегда перед собой. Следи за полетом железки – если что не так, обходи. Иначе смерть! И вообще, все ЦУ – в конвертах ваших, но раз вам приспичило…

– Спасибо, Козуб. Будь, – прервал Подпола Топорков и надел «Панораму», – двинулись, бойцы.

– Слушайте свое «я», – крикнул Козуб им вслед.

Ворота залязгали, впустили в дезкамеру людей и с шипением затворились, наглухо изолировав их от остальных членов группы.

– Кто хочет вздремнуть, разрешаю сончас. Вижу, валитесь все с ног уже. Остальным продолжать побывку, обмывку, – гаркнул Холод, осматривая товарищей беглым взглядом и остановив его на Анжеле, – и чистить крылышки тоже.

Та показала язык, скорчив подобострастную мину, и продолжила ритуал очищения. Пыть-Ях безуспешно пытался установить связь с Центром, уже понимая, что это гиблое дело.

Козуб устал видеть мучения радиста, подошел, тронул за плечо:

– Перестань маяться, без толку это. Мы там, где связи со штабом вообще не может быть.

– Ну как же? У меня приказ… – опешил боец.

– Отставить приказ! Мы не в Чечне больше, а за тысячи километров от нее, и твоя рация сгодится теперь разве что для табуретки. Бросай это занятие. Я, как старший по званию и соруководитель группы в рейде, даю отбой на связь. Отдыхай, боец.

– Есть. – Радист облегченно вздохнул и занялся собой и укладкой рации, хотя в его действиях чувствовалась неуверенность.

Баллон подкрутил тумблер катушечного магнитофона «Маяк», нажал кнопки, бобины крутанулись, и зазвучала мелодия группы «Сябры». Родные приятные мотивы огласили лабораторию, унося людей в края ностальгии и раздумий. Боец сделал звук умеренным, дабы не оглушать отдыхающих, и продолжил осмотр лаборатории и ее подсобок.

Трое спецназовцев миновали центр корпуса, держа оружие наготове, щупая дорогу прибором, куском алюминиевой трубки и разбрасывая содержимое пакета Козуба. В воздухе витали напряжение, страх, ощущалась какая-то плотная аура чего-то незнакомого, чуждого. Да и сам воздух был наполнен газами и дымом.

РЗК и «Панорама» спасали лучше некуда, причем от зноя и дыма тоже. Аномалии обходили пока удачно, шуганули пару крыс. Одна, убегая, попала на ровный пятачок бетона, который оказался «зыбью». Аномалия мгновенно сработала, и серая лужица, вмиг застыв, поглотила крысу-мутанта величиной с кошку. Зверь дернулся, хрипло завизжал и через три секунды сдох, сдавленный ужасной ловушкой.

Бойцы аж побелели, созерцая это, переглянулись, охнув и матюгнувшись, и стали ступать в три раза осторожнее. Дальше брели, держась ближе к несущей стене огромного помещения.

Портативный датчик аномалий попискивал, иногда громко треща, мелькая странными значками на табло. Бойцы останавливались, закидывали пространство перед собой железками, обходили, если замечали свечение, шум, вспышки. Снова шли. ПНВ сейчас не годились – мешала маска защитного костюма, поэтому покоились в рюкзаках за плечами. Светили фонарями, выбрав произвольную цель впереди – железнодорожную цистерну в куче хлама у дальнего торца корпуса. Кажется, на той стороне цеха что-то виднелось наподобие дверей. Тактические диодные фонарики своими лучами били далеко и широко, позволяя заранее угадывать более ровный и легкий путь, различая силуэты арматуры и переливы аномалий.

Так добрались до огромной бочки, лежащей боком на отвале щебенки и обнажившей рельсовые ролики. Осмотрели ее, пошарили вокруг фонарями. Петро решил аукнуть, словно в лесу.

Спецназовец хренов!

Лучше бы он этого не делал!

Старая ржавая дверь на уровне третьего этажа, не имеющего ни лестницы, ни балкона, с ужасным скрежетом отворилась и…

…Из облака пыли с воем, стонами и резкими утробными рычаниями с высоты начали прыгать вниз жуткие создания. Точнее, они были похожи фигурами, старой одеждой и поведением на людей, только нереальная ловкость и прыгучесть, а также огромные рты с гнилыми зубами на уродливых лысых головах выдавали в них полуживых, полумертвых мутантов. На многих крепко сидели вьевшиеся в плоть ржавые каски, у других старые облезлые противогазы и респираторы. Но ни волосяного покрова, ни чистой нормальной кожи, ни внятной человеческой речи. Враг!

Около десятка тел спрыгнуло с семиметровой высоты на кучи строительного мусора, прежде чем граната из подствольника ГП-30 перекрыла своим взрывом этот поток.

– Мой левый фланг, Петро – центр, Орк – правый, – крикнул сквозь треск автоматов Никита, сбивая следующей очередью особо наглого и живучего гада.

– Есть.

– Понял.

Бойцы за секунду прокачали ситуацию, поделив периметр перед собой на сектора, и сейчас вели ожесточенный отстрел нападавших.

Аасмены (а это были именно они) сбились с шага и пятиметровыми прыжками, рыча и болтая обрубками шлангов ИП-5, стали огибать своих противников с флангов.

– Гранаты к бою. Отходим спиной к бочке.

– У меня трое, не успею…

– «Костром» вдарь!

– Чтоб вашу…

– А-а-а!

С матом и ором бойцы палили в три стороны, пятясь к цистерне. В замкнутом помещении цеха канонада превратилась в грохот артподготовки.

Подствольник был только у Истребителя («Вал» он оставил в лаборатории), но толку от него никакого – долго заряжать, а враг уже рядом. Несмотря на рваный бег мутантов и их нереальные прыжки, воины четко, слаженно и ловко вели стрельбу, отходя к прикрытию. Экономя патроны, ибо на перезарядку времени не было, они короткими очередями отбрасывали тварей назад, меняя углы и дистанции стрельбы. Некоторые нападавшие уже не вставали, но раненые и еще живые бросались в бой снова, все же сокращая расстояние.

Когда тридцать метров превратились в пять, а магазины автоматов опустели, спецназу осталось выхватить пистолеты и ножи.

НРС в одной руке, «гюрза» в другой – Никита сбил в воздухе тело аасмена, а одного шустрого шваркнул наотмашь по шее. Не успевший когтями достать человека, мутант схватился за рану в горле, пытаясь унять фонтан черной крови, но тщетно. А удар ногой отправил его в канаву, где он и агонизировал еще минуту.

Последнего гада положил Орк, всадив неудачно прыгнувшему раненому аасмену штык-нож в сердце и последующим прямым ударом ногой отправив его восвояси.

– Звизде-ец! – Никита, тяжело дыша и быстро меняя обойму автомата, зыркал из-за стекла шлем-маски на поле боя. – Че за хрень? Кто это был, твою мать?!

– Твари прыгучие, етить их. Десяток точно, – вторил ему Орк.

– Перезарядка махом, – скомандовал Истребитель и как-то недобро глянул на сапера, – ты, мля, Петро, в следующий раз аукай, на хер, один где-нибудь в чью-нибудь жопу. Писец!