Милашка из магической общаги - Ева Финова

Посол Дитрии и Лускании к этому моменту уже успели покинуть зал, чтобы отчитаться перед своими правителями. Сегодня победа на стороне короля Истмарка. Который добродушно проронил заключенным:

— Что же, мои дорогие, кто хочет помилование и освобождение? Прошу. Мой писчий примет ваши показания, а после необходимо испить воды из кубка Трарка.

После этого король перевел взгляд на ловчего.

— На этом не вижу необходимости участвовать. Келрик, Кирхард, проследите. А вы, моя дорогая Микта, меня в крайней степени заинтриговали. Хочу услышать историю вашего бегства от Нирикуса, но главное, причины. — С этими словами Хеймиль встал с трона и галантно подал локоть своей новой гостье.

Еще через несколько мгновений королевская свита вместе с двумя братьями из знаменитой четверки покинула тронную залу.

Ведьмы при этом стали ссориться между собой, договариваясь об очереди. Потому раздраженный Келрик не нашел ничего лучше, чем гаркнуть:

— Замолкли! Вызывать будут по списку.

Больше Келрик не проронил ни слова весь остаток вечера, который планировал провести иначе. В объятьях любимой, которой так и признался в своих чувствах, потому как и сам не понимал этого, пока не ощутил горечь утраты. А именно, пока не потерял её, Эмилию. Шанс быть рядом. Возможно, даже навсегда.

Все еще по-летнему теплый воздух мягкого климата в Коско трепал мои волосы, вновь принявшие свой родной цвет, стоило только по возвращению пару раз вымыть голову. И вот уже третий день после помилования родителей через часок другой был готов перевалить через половину, когда я наконец осмелилась подняться из грядки с новыми саженцами.

К слову, страхи мои по поводу характера матушки очень быстро развеялись, едва мы с Вардией остались одни, в трюме корабля. Папуля тактично оставил нас, поднявшись на палубу. То Вардия бросилась меня обнимать со слезами на глазах и просила прощения за всё, что якобы сделала и причинила, когда ведьма брала над ней верх.

Сейчас же я с умилением наблюдала за любимыми мама и папа, которые вместе со мной взялись восстанавливать мой цветник. Вопреки предположению, он все-таки зарос белокопытником. Увы. Поэтому по возвращению пришлось вначале прополоть основательно грядки, а после уже заняться посадкой семян погибших растений.

Узрев результаты своего отсутствия в поместье Шеннодов, чудом не закричала в голос от досады. Это же надо! Густая сорняковая трава, как какой-то вьюн или плющ, обвивала собой даже полупрозрачные стеклянные стенки моей теплицы, которая позволяла цветам не сгорать на солнце, а землю спасала от эрозии, иными словами от выветривания плодородного слоя. Ведь наше поместье стояло на вершине холма, сиротливо, или кто-то даже скажет, надменно глядя на городок Коско внизу, у подножья, вдоль бухты.

А стоило лишь подумать про причины произошедшего и неизбежно переместиться мыслями настырному графу чужого королевства, то сердце в очередной раз пронзил болезненный укол.

Это же надо! Ложиться спать, точнее заниматься любовью, и при этом прятать кинжал под подушкой? Неужели он без промедления и всяческого сомнения так же быстро и ловко пронзил посеребренной сталью мою грудь, как некогда ведьму из тронного зала?

Немыслимо просто! А еще… очень и очень больно от осознания собственной глупости. Ведь сейчас, глядя на всё произошедшее, отчетливо поняла, что ложиться в кровать с Келриком не было абсолютно никакой надобности.

Глаза мои почему-то защипало. Возможно, от яркого солнечного света, который нет-нет, да проникал в парник. Может быть, все дело в подавленном настроении? А возможно, из-за пыли, попавшей в глаз.

— Ты, я вижу, устала? — окликнула меня матушка, разгибаясь над грядкой с львиным зевом. — Может быть, прогуляешься в город, купишь нам всем к чаю ту вкусную арахисовую нугу, которую я как-то видела в витрине кондитерской лавочки?

Примеру мамули последовал и довольный папа, глядя на меня как-то даже виновато. Секунду спустя он уверенно поддакнул:

— Да, да, дочь, ты уже давно усердно работаешь. Возьми пару золотых из шкатулки в нашей спальне и купи себе, а заодно и нам, что-нибудь вкусненькое? Разомнешься, прогуляешься?

К слову, вернувшись из Истмарка, папа привез с собой один небольшой кошелечек с серинитами и хрустанитами, которые, оказывается, действительно стоили довольно дорого за одну то лишь штуку, которых оказалось у него более ста. А еще привез инструменты, которые в любой момент мог пустить в ход, принять парочку заказов. Поэтому в деньгах сейчас у нас действительно не было нужды.

Но это сейчас…

Пока есть золото, которое папа умудрился выменять у своих приятелей и коллег взамен камней. А я все равно не считала хорошим знаком транжирить деньги на всякие бесполезные вещи. Тем более на сладости.

В общем, поспешила отказаться и перевести тему:

— А может быть, я сама что-нибудь испеку?

В уме же подсчитала стоимость какого-нибудь яблочного пирога, который даже сама научилась печь, помогая Рузи по хозяйству.

— Хорошо… — поначалу ответил отец как-то даже смущенно, а после приободрился, спросил уже громче: — Дочь, скажи, как идут дела с возвращением Рузи? Она еще не ответила на твое письмо?

— Почтальона не было с утра, — ответила ему Вардия. — Но может быть, он просто до нас еще не дошел? А, Эмилия? Сходишь, спросишь у сына Ошпенов, не было ли нам какой корреспонденции?

Глядя на то, как родители упорно выпроваживали меня в город, пришлось хоть и нехотя согласиться. Заодно постараться не думать о неприличных причинах, которые успели посетить мою голову. Постыдные картинки голого и от этого не менее великолепного Келрика нарисовались перед глазами мгновенно.

— Ж-жарко тут! — воскликнула и поспешно отвернулась.

Оставалось только надеяться, что мне поверят и не станут ни о чем расспрашивать.

Так и получилось.

В итоге уже через десять минут я вовсю топала по тропинке в город, с недовольством отпинывая каждый попавшийся невезучий камешек. Вот так новости! Ранее никогда за собой не замечала такого ребячества. А сейчас была готова без особой причины стиснуть пальцы в кулаки. Постоянно подавляла в себе желание закричать, поплакать или же смеяться, но не от счастья, а от горечи.

Головоломка, которую мне задал Келрик, положив этот несчастный кинжал под подушку, все никак не хотела складываться в моей голове. И потому из раза в раз я возвращалась мыслями туда в королевскую залу, где последний раз видела графа Артиса, такого красивого, в латной броне, поблескивающей вставками из черненого серебра на панцире и наплечниках. Яркий синий плащ невероятно шел ему, подчеркивая общую статность фигуры.

Но увы, когда меня окликнул король, я даже не смогла набраться смелости, чтобы посмотреть на Келрика с более близкого расстояния. Ведь гадкие мысли про кинжал перемешались в моей голове вместе с отрывками сна о том, что граф не может выбрать себе жену сам. За него это должен сделать правитель. Или как-то так.