Красный Герцог - Владислав Хохлов

ними. Если его действия казались неправильными с этической и профессиональной точки зрения, то он желал закрыть на это глаза, ведь его новые чувства были очень приятны. «Хорошенькая» — повторил про себя Генрих, нелепо улыбаясь деревянному полу под собой.

Открыв дверь в старинную библиотеку, Генрих обнаружил свою сестру, которая сидя на полу, прижимала своё лицо к коленям и плакала. Испугавшись от вида этой картины, юноша молниеносно побежал к ней. Обняв Анну, Генрих начал медленно гладить её по голове и успокаивать. Он осторожно приподнял её личико и поинтересовался что случилось.

— Ты меня оставил! Одну! Опять! — Девочка взорвалась новым потоком слёз и снова зарыла лицо в коленях. Анна после этого пыталась ещё что-то сказать через закрытое лицо, и её слова отдалённо походили на: «…ты обещал!» Сердце Генриха разрывалось на части — он не ожидал, что несколько минут в одиночестве смогут так сильно повлиять на Анну, учитывая, что девочка была увлечена книгами. Посмотрев на часы, что стояли над камином, Генрих обнаружил, что с его ухода прошло два часа. Он даже и не заметил, как быстро прошло это время, они с Эльвирой будто находились вне этого времени. Анна оставалась одна в незнакомом для неё месте, где среди прочих людей она знала только Генриха, который ушёл и долго не возвращался. Паника напала на неё, она никак не могла успокоиться очень долгое время. Генрих крепко обнял свою сестру, и осторожно приговаривал слова извинения ей на ушко.

Раньше он успокаивал Анну, читая ей сказки, и, взяв одну из книг у своих ног, обнял сестру и начал читать. При треске огня, слушая знакомый ласковый голос, девочка успокоилась и вытерла слёзы о подол платья. Она положила голову на колени Генриха и дальше слушала его чтение. Анна рассматривала деревянный потолок и новый аксессуар на голове брата; невозмутимость родственника перед раной дарила ей уверенность и спокойствие. Вскоре ребёнок уснул, Генриху удалось это заметить только тогда, когда она неряшливо перевернулась на бок. Всё это время он продолжал читать книгу, местами пытаясь самому не уснуть на месте. Ему не хотелось будить сестру, — она дальше лежала на его коленях, и малейшее движение могло её разбудить. Поэтому Генрих просто отложил книгу в сторону, и, сняв свой мундир, укрыл им Анну. Он поглаживал свою сестру по голове, надеясь, что у него получиться сделать её жизнь более яркой, приятной и безопасной.

Со стороны двери раздался неожиданный скрип. Генрих обернулся в сторону звука настолько, насколько это позволяла его неудобная поза. В дверях стоял Вольфганг. Юноша был без своего обычного обмундирования, на нём находилась только легкая рубаха и слегка пыльные штаны, в руках он держал две небольшие железные кружки. Генрих жестом попросил друга вести себя тихо, и Вольфганг осторожно подошёл к нему и протянул одну из кружек. Офицер принял такой заботливый подарок и, принюхавшись, учуял запах чёрного чая.

— Кто его приготовил?

— Я отправил Зигфрида и Годрика на кухню, — это их первые плоды.

Услышав это, Генрих в очередной раз был благодарен своему старому другу. Не первый раз Вольф выручил его, выполнив обязанности, на которые он был временно не способен. Если бы это увидели другие офицеры, или кто-то гораздо выше, они бы сильно начали сомневаться в возможностях и выборе приоритетов Генриха.

— Спасибо, друг. Твоё здоровье.

Они сидели не тёплом ковре и наслаждались чарующей атмосферой безмолвной и старой библиотеки, которая за всё время успела впитать в себя запах книг и аромат горящих поленьев. В голове неожиданно появилось чувство раскрепощённого и весёлого бесстыдства, Генрих начал говорить на все темы, которые всплывали в его голове. Даже на те, которые были не для лишних слушателей.

— Что-нибудь было внизу?

— Ничего. Машины сгорели, а Фенрига мы похоронили под ясенем.

— Хорошо.

Желая новых тем для разговора, Вольфганг начал задавать интересующие его вопросы:

— Как тебе медсестричка? Хорошенькая?

— Хоро… Милая. Милая девушка.

Вольфганг увидел, как его собеседник слегка покраснел от такого вопроса и быстро смекнул, что к чему; на его лице появилась ехидная улыбка. Он слегка ударил друга по руке и тихо произнёс:

- «Милая девушка»?! Ну-ну.

— Я слишком много с тобой общаюсь…

— Ау, больно!

Генриху было уже неудобно сидеть с Анной на коленях. Становилось поздно, пора было уже всем отправляться спать. Возможно, все остальные уже спали. Генрих попросил своего друга помочь ему с сестрой, тогда Вольф подошёл к ним и осторожно поднял голову девочки, пытаясь не тревожить её покой. Офицер встал и поднял сестру на руки. Собираясь, он наблюдал, как Вольфганг пошёл тушить огонь в камине используя содержимое кружки. Пламя как-то странно зацепилось за маленькие капли, но всё же потухло.

— Что ты туда подлил?

— Пордарочек из Керхёфа, — ответил Вольфганг заплетающимся языком.

Выйдя из библиотеки, они медленно пошли по темным коридорам Норденхайна. Канделябры и свечи потухли, в совершенно незнакомых помещениях было невозможно ориентироваться. Под рукой у Генриха и Вольфа не было ламп или других осветительных приборов, поэтому приходилось бродить в темноте, ориентируясь только на едва знакомые углы и лунный свет, что просачивался через окна. Маленькая девочка на руках была для Генриха то очень легкой, то непосильно тяжелой. Он осторожно перебирал ногами, пытаясь её не уронить. Офицер только недовольно смотрел в спину своего друга за то, что тот попытался споить обоих.

Поднявшись на второй, а затем на третий этаж. Из окон на пол и стены падал лунный свет, частично освещая путь. Генрих впервые поднялся на этот этаж, он не знал, какая из множества дверей по левому краю ведёт в комнату, где можно поселить Анну. С Вольфом они шли вдоль всего ряда и открывали каждую встречающуюся им дверь.

Первая комната походила на личный кабинет, где стоял гигантский стол, шкафы, камин и широкий глобус. За рабочим столом виднелась стеклянная дверца, которая выходила на маленький балкон. Она была открыта, и из неё рвался ветер, беспорядочно тревожа шторы. Генрих не смог в полутьме разглядеть кабинет, но маленькая частица, что он увидел, ему понравилась. Следующей комнатой они открыли спальню, и, пройдя внутрь, Генрих услышал тихое сопение из глубины помещения, — кто-то лежал на большой кровати и, укутавшись в одеяло, сопел. Учуяв знакомый медовый парфюм, Генрих поспешил покинуть комнату Эльвиры. Следующая комната сильно походила на детскую: в ней находились большие заполненные доверху сундуки с игрушками, конь-качалка и кровать с занавесками. Эту красивую на вид комнату Генрих отдаст Анне. Брат с сестрой подошли к кровати и, не услышав звуков возможных