Агентство «Чудо-трава» - Ольга Коротаева

— Спасибо.

— Поняла, да? — усмехнулся он и присел рядом. Взгляд Вукулы устремился в небо, а крупные кисти легли на согнутые колени: — Не сомневался, что догадаешься. Память постепенно возвращается ко мне, и становится понятно, почему я не смог забыть тебя даже после ритуала. Жаль, что в стае не было такого единения, как у стражей, я бы давно пережил ту боль, которую ты мне причинила.

— Прости, — всхлипнула я.

Вукула покачал головой, и губ его коснулась печальная улыбка.

— Это в прошлом… Точнее, в прошлой жизни. Смешного щенка-волколака безумно и безнадёжно влюблённого в ведьму больше нет. Он умер. Я — страж.

Я опустила лицо в ладони и, ощущая пальцами влагу, зарыдала ещё громче. Вукула положил мне на спину тёплую ладонь.

— Даже завидно, — проговорил он. — Теперь я и всплакнуть не смогу. Стоит одному из стражей испытать эмоции сильнее обычного, как переизбыток тут же распределяется между остальными. У меня же это проявляется ещё сильнее, чем у других. Чувства испаряются едва успев возникнуть…

— Так вот почему Багира так быстро пришла в себя, — всхлипывая, пробурчала я. И добавила: — Сейчас я бы тоже не отказалась стать стражем…

— Неужели отказалась бы от возможности любить? — деланно удивился Вукула. — Вот уж не поверю.

Я фыркнула:

— Послушать тебя, так стражи и полюбить не могут… — Вздрогнула и подняла на Вукулу заплаканное лицо: — Багира же влюбилась в Лежку! И хотела уйти из стражей. А значит, это не навсегда.

Глаза Вукулы потемнели, а уголок рта дёрнулся.

— Багира смешная, — сухо проговорил он. — Захотела обычной жизни и выбрала для опасного эксперимента самого необычного парня. Но она обманывает себя. Из стражей можно уйти лишь одним путём, Мара. Туда, откуда не возвращаются.

Слёзы мои остановились, а сердце забилось ещё сильнее. Если мужчина выживает, то становится практически неуязвимым. Глаза мои расширились.

— Откуда ты всё это знаешь? — шёпотом спросила я.

Он пожал плечами и почему-то виновато улыбнулся. Я понимающе кивнула: Вукула теперь стал совершенно другим существом, и ещё только предстояло узнать, что это за тварь. Боль почти растаяла, и я недовольно посмотрела на Вукулу.

— Прекрати уже забирать мои эмоции, — проворчала я. — Ещё несколько минут, и я, чего доброго, отпущу хранителю все грехи!

— Не стоит, — хмыкнул Вукула. — Их у него слишком много, чтобы прощать.

— Он же твоей отец, — осуждающе покачала я головой.

— Он отец глупого щенка, который был влюблён в ведьму, — холодно поправил Вукула и посмотрел на меня страшными кроваво-красными глазами. — Он сожалеет, что укрывал тебя. Сокрушается, что показал тебя Комитету в таком свете, что даже самый наблюдательный и то бы не заподозрил в тебе дочь великой Кики…

Сердце моё дрогнуло, а на глаза вновь навернулись слёзы.

— Великой? — прошептала я. — Чем она великая?

Вукула пожал плечами и мягко улыбнулся.

— Я не знал её, — равнодушно проговорил он. — Всё это лишь то, что чувствует Канила. Твоя липовая лицензия надёжно охраняла тебя от подозрений хранителей Крамора.

Я нервно вскочила и дрожащими руками вцепилась в плечи Вукулы так, что тот невольно крякнул:

— Больно…

— Ты знаешь, кто убил родителей Генриха? — нетерпеливо спросила я. — Кто убил… мою… — Я не смогла выговорить слово «маму», чтобы вновь не разразиться слезами, и тихо добавила: — Кто убил великую Кики?

Вукула отцепил мои пальцы от своего плеча и покачал головой.

— Я не знаю, — проговорил он и, предупреждая мой следующий вопрос, быстро добавил: — Всё, что говорил Канила, — правда. Точнее то, что он считает таковой. Он решил, что убийц, которые ворвались в его дом, нанял именно тот, кто убил ведьму. Кому нечего больше терять, и волколак сам хочет раскрыть тайну того воспоминания.

— Как? — ахнула я.

Вукула поднялся и протянул мне руку, и я вложила кисть в его тёплую ладонь.

— Он хочет обратиться к Сигарду, — проговорил он.

— Отдаст кулон тому, у кого я забрала воспоминание? — удивлённо проговорила я. — Зачем?

Вукула коротко пожал плечами и вдруг подмигнул:

— Что-то подсказывает мне, что ты захочешь это выяснить.

Он отпустил мою руку и медленно направился по тропинке. Я пошагала рядом с Вукулой. Лицо холодил ветерок, под ногами хрустела трава, а в кронах дубов шумели листья. Я запрокинула голову и посмотрела в темнеющее небо.

— Вукула, — нерешительно проговорила я. — Ты поможешь мне?

Он не ответил, и от волколака исходило ощущение опасного спокойствия. Словно ничто со стороны не могло бы угрожать мне, но при этом в самом Вукуле я уже не была уверена так, как раньше. Это существо на самом деле совершенно иное. Страж посмотрел на меня алыми глазами и коротко кивнул, а по спине моей поползли мурашки.

— Возможно, — тихо ответил он и остановился, поджидая, и я опасливо приблизилась. — Ты можешь попросить меня один раз. Это будет прощальный подарок от прежнего Вукулы.

— Прощальный?..

Я сглотнула и скрестила руки на груди.

— Как-то ты сказал, что пока ещё мой друг, — проговорила я и пытливо посмотрела в его красные глаза: — А что скажешь сейчас?

Вукула медленно отвернулся, и я едва расслышала его глухой голос:

— Как я хочу вернуть момент, когда ничего не помнил!

— О чём ты говоришь? — насторожилась я.

Но и на этот вопрос ответа я не получила, поэтому двинулась дальше и, стараясь прогнать неприятное ощущение, внимательно оглядела ярко освещённую пустынную аллею. Заметила у распахнутых ворот пару стражей. Видимо, те дежурили, ожидая появления представителей Комитета. Я поспешно отвела взгляд от тел мёртвых зверей на обочине и осмотрела сияющий окнами домик: дверь была распахнута, и изнутри не доносилось ни звука. Я шла по дорожке, и лишь гравий шуршал под ногами.

— А где все? — подозрительно спросила я, заглядывая в пустое помещение.

— Разошлись, — услышала я сверху знакомый голосок.

Я вскинула голову и с улыбкой посмотрела на русалку, которая разлеглась на широкой ветке ближайшего дуба. Забава довольно щурилась и поглаживала дерево, словно огромного кота, а зелёные листья мелко тряслись, словно тот отвечал довольным урчанием.

— А Канила? — уточнила я.

За русалку ответил Вукула:

— Стражи не посмеют удерживать хранителя. Он ушёл.

Я схватилась на голову и застонала, а Забава подалась вперёд:

— Мара, тебе плохо?

— Я так и не сказала ему, что в кулоне совсем другое воспоминание!