Протекторат - Олег Авраменко

— Здравствуйте, барышня, — ответил он. — Куда летим?

Я назвала ему адрес. Водитель без проволочек поднял машину в воздух и взял курс в сторону Нью-Монреаля. Когда флайер набрал нужную высоту, он поинтересовался:

— У вас юридические проблемы?

— Нет. А почему вы так решили?

— Здание, которое вы назвали, битком набито адвокатскими конторами. Вот я и подумал, что вы собираетесь получить консультацию.

— А-а, нет. Мне нужно в торговое представительство Семьи Дольче.

Таксист бросил на меня удивлённый взгляд:

— Барышня из Корпуса имеет дело с Семьёй? Странно!

— Я не из Корпуса. Просто приехала в гости к подруге. Я вообще не сицилианка.

После недолгих раздумий он кивнул:

— Да, теперь я слышу, что у вас не такой акцент. Вы давно на Дамогране?

— Уже пятый день.

— Но вы не в первый раз на нашей планете, — уверенно произнёс водитель.

— Не угадали. Я здесь впервые.

— Однако вы здорово говорите по-нашему.

— Научилась в пути. Делать всё равно было нечего, а иностранные языки мой конёк. Они мне легко даются.

— Maybe you also speak English?

— Yes of course.

— Excellent! It is my mother’s tongue. I’m an English-speaking Damogranian.[5]

Дальше мы говорили по-английски. Таксист болтал со мной всю дорогу, пребывая в полной уверенности, что я наняла флайер с водителем-человеком именно для того, чтобы он развлекал меня беседой. На самом деле это было не так, но я не стала развеивать его заблуждение — наш пустопорожний разговор немного отвлекал меня от мрачных мыслей о том, что случилось четыре дня назад.

Гибель Мишеля потрясла меня до глубины души, и от этого удара я до сих не могла оправиться. Нельзя сказать, что я была влюблена в него, нет, у нас не было любви, а был просто секс — во всяком случае, с моей стороны. Тем не менее он очень нравился мне, иначе бы я ни за что не легла с ним в постель. Близкие отношения между нами прекратились ещё за неделю до прибытия на Дамогран — у меня кончился период загула и я снова превратилась в пай-девочку, — однако мы остались добрыми друзьями и с удовольствием проводили время вместе. Мишель не был чужим мне человеком, он был моим другом, мужчиной, с которым я спала, и его смерть стала для меня тяжёлой утратой.

Вдобавок, я чувствовала себя в ответе за случившееся: ведь если бы я с бóльшим вниманием отнеслась к его приступам необъяснимой тревоги, если бы я настойчивее пыталась разобраться в его воспоминаниях, то мне, возможно, удалось бы предотвратить трагедию. Я была уже на пороге разгадки, об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что при виде жуткой сцены в кабинете адмирала я моментально всё поняла. Но, увы, прозрение наступило слишком поздно, когда уже ничего нельзя было изменить…

Дорога от военного городка до делового центра Нью-Монреаля заняла около получаса. Таксист посадил флайер на крышу высотного здания, я расплатилась с ним, неискренне поблагодарила его за приятную беседу и спустилась в лифте на двенадцатый этаж, где находился офис торгового представительства Семьи Дольче. Целью моего визита сюда был Карло Ломбардо — генетический двойник человека, пытавшегося подложить на эсминец бомбу.

По понятным причинам меня очень заинтересовала эта история с двойником, и я решила в ней разобраться. От «удвоенного» Ломбардо тянулась прямая ниточка к похожей на меня девушке, которая предупредила старшего помощника Василова о готовящейся диверсии и тем самым спасла корабль от уничтожения. Я бы занялась этим делом ещё четыре дня назад, как только подслушала мысли капитана Романо, однако смерть Мишеля повергла меня в жестокую депрессию, и лишь сегодня я достаточно очухалась, чтобы приступить к расследованию.

Выйдя из лифта на двенадцатом этаже, я направилась через просторный вестибюль к справочной стойке, но на полпути меня остановил чей-то громкий возглас:

— Тори!

В отличие от остальных людей, я в подобных случаях безошибочно определяю, когда обращаются ко мне, а когда к кому-то другому. И совершенно неважно, чтó выкрикивают — моё имя в его различных вариациях, «эй», «барышня» или «подождите»; если зовут меня, я всегда воспринимаю некий эмоциональный толчок, чувственный эквивалент окрика.

В этот раз толчок был, и я уверенно повернулась на голос, слегка удивлённая тем, что встретила здесь знакомого, и страшно недовольная, что меня назвали Тори. Эту форму моего имени я невзлюбила с самого детства — из-за того, что так меня называл отец…

Элегантно одетый мужчина лет тридцати с небольшим, который быстрым шагом приближался ко мне, улыбаясь до ушей, был мне совершенно незнаком. Хотя, конечно, я не могла дать голову на отсечение, что никогда раньше с ним не встречалась. Он обладал довольно заурядной внешностью, так что я вполне могла забыть его, если мы выделись давно и наша встреча была мимолётной. Он же, судя по его уверенному поведению, нисколько не сомневался, что мы знакомы. Он даже знал моё имя — правда, не в самом любимом мной варианте.

Подпустив мужчину поближе, я быстро заглянула в его разум, чтобы освежить свою память. Его звали Джакомо Вентури, и он действительно видел меня, притом совсем недавно… С ума сойти! Он видел меня всего лишь шесть дней назад, здесь, на Дамогране, в обществе своего приятеля и сослуживца Карло Ломбардо. Никакой ошибки быть не могло — Вентури хорошо запомнил моё лицо, хотя мы общались совсем недолго. Он был на все сто процентов уверен, что я и есть та девушка, с которой он познакомился в ресторане, где якобы я обедала с Ломбардо.

Что ж это творится, будь оно неладно! Сначала я была замечена на Терре-Сицилии, когда на самом деле находилась на Арцахе, а теперь вот оказывается, что меня видели на Дамогране, в то время как «Отважный» со мной на борту только приближался к планете! А ко всему прочему, я называла себя Тори и возражала против имени Виктория, утверждая, что так зовут мою сестру…

— Здравствуйте, Тори, — поздоровался Вентури, остановившись передо мной. — Вы не помните меня?

— Добрый день, Джакомо, — справившись со своим изумлением, ответила я. — Не сразу вас узнала.

«Ещё бы, — мелькнула в его голове досадливая мысль. — Кто я для такой шикарной тёлки…»

А вслух он произнёс:

— Вы, верно, ищите Карло?

— Угадали.

— Его здесь нет. Он болен и уже шестой день не выходит на работу.

— Вот как! И что с ним? — спросила я, уже зная, в чём дело. — Надеюсь, ничего серьёзного?

— Как сказать. Физически Карло совершенно здоров… гм, если не считать шишки на голове. А вот с памятью у него большие проблемы. Он не помнит ничего, что случилось за последние полгода.