Александр Маккуин. Кровь под кожей - Эндрю Норман Уилсон

Последней музой Маккуина стала Аннабелл Нейлсон, которая участвовала в показах коллекций Dante и Joan. Она родилась в богатой семье; ее отец был консультантом по инвестициям и недвижимости, а мать, маркиза, – дизайнером по интерьерам. Правда, обычной ее жизнь назвать трудно. Она посещала престижную школу для девочек Кобэм-Холл в Кенте, но бросила школу в шестнадцать лет, не пожелав сдавать экзамены. Дислексия сочеталась у нее с бунтарским характером. По ее словам, в день экзаменов она просто решила поспать подольше. В 1995 году она вышла замуж за Ната Ротшильда, возглавлявшего инвестиционный фонд. Его состояние, по слухам, составляло 270 миллионов фунтов. Впрочем, к тому времени, как Аннабелл вышла на подиум на показе коллекции Joan, их брак трещал по всем швам. Пара рассталась в 1998 году. Аннабелл, по слухам, получила щедрые отступные с одним условием: ей запретили использовать фамилию Ротшильд и публично рассказывать о своей семейной жизни.

С Аннабелл, тоненькой, как модель, Маккуина познакомила Изабелла Блоу. Изабелла «всегда подталкивала к нему девушек, но он сразу понял, что я вовсе не стремлюсь стать моделью, – вспоминает Аннабелл. – Он раздел меня, сказал, что восхищается тем, как я ругаюсь, и согласился одеть меня для портрета работы Паоло Роверси. Кроме того, он попросил меня поучаствовать в его показе. Я соглашалась на все, о чем бы он меня ни попросил, лишь бы быть рядом с ним. Его силу я находила магнетической».[631] Свое первое свадебное платье Маккуин сшил для Аннабелл. Они с Натом Ротшильдом поженились в Лас-Вегасе в ноябре 1995 года, но позже она захотела устроить более официальную церемонию в Лондоне. «Его делать труднее [чем коллекцию для подиума. – Э. У.]», – говорил Маккуин о свадебном платье, потому что его «увековечивают на фотографиях, как ни один другой наряд».[632]

В 1998 году дружба Ли и Изабеллы также дала трещину. «Как у вампиров, – сказала Изабелла, объясняя ослабление их дружбы. – Присасываешься к кому-то, а потом оказывается, что наркотик уже не действует».[633] Джон Мейбери, который дружил и с Иззи, и с Ли, считает их разрыв естественным, потому что «пути разошлись, но было бы ошибкой думать, что он больше не любил ее».[634]

Изабелла больше не была самой важной подругой-женщиной в жизни Ли; эта роль перешла к Аннабелл. «Изабелла пригрела женщину, похожую на раненую птицу, и познакомила ее с Александром, – говорит Дафни Гиннесс, еще одна близкая подруга и Изабеллы, и Ли. – А раненая птица оказалась кукушкой, вытолкнувшей из гнезда всех остальных. Изабелла никогда не ревновала к друзьям и ни о ком не отзывалась плохо, но она разочаровалась в себе самой. Она признавала, что совершила самый неудачный поступок в своей жизни, познакомив их».[635]

Перемены в отношениях Ли и Изабеллы стали заметны другим. «Иногда он относился к ней покровительственно и смеялся над ней, – говорит БиллиБой*. – Он обращался с ней очень плохо, а иногда бывал настолько груб, что я ужасался: «Как он может?» Но между ними существовала своего рода психосексуальная связь. Она была совершенно очарована им и его творчеством; по-моему, он хотел ее наказать. На глубинном уровне он был мазохистом; поэтому его всегда тянуло к парням, которые плохо с ним обращались. По-моему, наказывая ее, он наказывал себя. В нем происходил определенный когнитивный диссонанс – причиняя ей боль, он получал радость, но в то же время причинял боль самому себе».[636]

Детмар, муж Изабеллы, вспоминает, как в мае 1997 года Маккуин приехал в поместье «Хиллз» со съемочной группой Би-би-си. После ужина Детмар и Александр сидели вдвоем в длинной комнате, в камине пылал огонь, и Детмар курил сигару. Вдруг Маккуин повернулся к нему и сказал: «Детмар, я теперь магнат». «Он не шутил, он имел в виду другое: «Теперь я влиятельнее тебя», – считает Детмар. Сцена напомнила ему шекспировского «Генриха IV» (часть вторая), когда король поворачивается к Фальстафу и говорит: «Я не знаю тебя, старик». После слов Маккуина Детмару стало грустно. «Насколько я понял, то был конец нашей дружбы, – говорит он. – Он как будто хотел сказать: «Отныне ты мой раб». А я не желал быть его рабом… Он подразумевал, что власть у него, а не у меня, но у меня и так никогда не было никакой власти. И все же я знал, что Иззи по-прежнему любит его и нуждается в его одежде. Она не могла жить без его вещей, как наркоманка без наркотика».[637]

На следующий день после показа коллекции Joan Ли поехал на машине в фотостудию Metro в Ист-Энде, где Ник Найт снимал его на обложку для номера журнала The Face. Маккуин пожелал сняться в образе Жанны д’Арк и одновременно Агнессы Сорель; он дополнил образ из показа лысой головой, белыми косичками, закрывающими лицо, красными контактными линзами и красной подводкой для глаз. Надпись рядом с фото Маккуина на обложке гласила: «Так просто вам не выйти». Когда его попросили объяснить, в чем смысл фотографии, Маккуин написал: «В глубине души я не жалею о том, как представляю себя публике. Если нужно, я готов встретиться с опасностью, но, если меня уговорят, уклонюсь от драки. В моей душе горит огонь любви к одному мужчине, но я помню и люблю женщин, которые ежедневно сгорают повсюду, от Чешира до Глостера».[638] В интервью Маккуин рассказывал, как он радовался, создавая коллекцию – «она получилась замечательной», – и даже руководство дома Givenchy решило, что коллекция «бьет наповал» (скорее всего, он передал не свое выражение). Кроме того, он рассказал, что к нему в студию позвонила некая таинственная женщина и сообщила, что все завещала ему – «она сказала, что я лучшее, что случилось с британской модой, и хочет, чтобы я получил ее сбережения». Хотя наследство меценатки оказалось не «огромным состоянием», Маккуин решил «основать фонд ее имени для молодых модных дизайнеров. Вот как я поступлю с деньгами; хочу, чтобы они помогли британским молодым талантам». Правда, Маккуин отложил этот замысел на несколько лет; лишь в 2007 году он вернулся к нему, основав благотворительную организацию Sarabande («Сарабанда»). Кроме того, он признался, что спит гораздо меньше, чем раньше, потому что в его голове постоянно вертится множество идей. В конце концов, у него осталось всего две недели до показа новой коллекции готового платья для Givenchy. «Наверное, сегодня я проснусь среди ночи, а думать буду уже о Givenchy», – сказал он.[639]