Любовь и голуби - Владимир Гуркин

Собежников. Правильно. На всех денег не хватает.

Церёшко (не сразу). Жор, завтра новый день, месяцы, годы… Куда, как?

Собежников. Спокойно. Я спокоен.

Церёшко. Жора, землетрясение, пожар, болезни… война, кирпич на голову?..

Собежников. Все?

Церёшко. Достаточно.

Собежников. Возможно. Но в остальном, что касается меня…

Церёшко. Что касается тебя…

Собежников. Все, что касается меня… За себя я спокоен.

Церёшко. Ну-ну. А я нет. Налей стопарь.

Собежников наливает в хрустальный бокал коньяк, подает Церёшко. Себе налил рюмку.

Черт его знает… (Выпил.) Где там моя приемная? Тачку сейчас вряд ли поймаешь. Придется пешком.

Собежников (выпив). Оставляй у меня. Куда ты ее, на ночь глядя?

Церёшко. Ничего, дотопаем.

Собежников. Не дури, оставляй. На кушетке ей постелю… в кабинете. Завтра заберешь.

Церёшко. Не-не-нет. Моя бабулька.

Собежников. Лучше Восоркову проводи.

Церёшко. То есть?

Собежников. Просто проводи, без «то есть».

Церёшко. А я обрадовался. По уму-то, тебе бы на ней жениться… Где ее столько лет носило? Год есть, как приехала?

Собежников. Полтора. Ты можешь совместить Лалку с семьей? Все, решили. Пошел стелить.

Церёшко. Жор, подожди. Неудобно. Будешь возиться…

Собежников. Лалу не обижай. (Уходит в кабинет.)

Пауза.

Вбегает Восоркова.

Восоркова (смеясь). Представляешь… А где Жорка?

Церёшко. Лала, ты меня лю?

Восоркова (закуривая). Для вас я слишком молода. Где он?

Церёшко. Выходи за меня замуж.

Восоркова. Сейчас, докурю. Ну хватит, где он?

Церёшко. Стелет бабульке.

Восоркова. Сбагрил, подлец.

Церёшко. Я сопротивлялся. Уговорил до завтра.

Входит Собежников.

Собежников. Постелили. (Восорковой). Ну как? Управилась?

Восоркова. Слушайте. Приходим. Сидим на кухне. (Смеется.) Я начинаю пороть чушь: не трать энергию на соседей, сберегай на секс – вот где твое спасение. Иначе… Короче, запугала девушку. И что вы думаете? Эта святая простота будит мужа и ко мне его.

Церёшко. Зачем?

Восоркова. Я опомниться не успела… Стоит передо мной в подштанниках вот такой лоб, естественно, ничего не понимает, щурится от света… (Собежникову.) А твоя любимая соседка заставляет меня повторить ему все, что я ей нагородила. Прокручиваю пластинку заново, и она ему костяшками пальцев вот так, в лоб, методично: «Слушай, дурак. Слушай, дурак». Тот: «Я слушаю». Я закончила. Галюня его спрашивает: «Понял хоть что-нибудь?». Он: «Понял. А ну, пойдем». Мне: «Подожди, мы сейчас». Сижу, жду. Колюсь, не могу. Мне бы, дуре, сразу уйти… Но, ребята, ей-богу, я от простоты такой опешила, да и не поняла сразу, куда они кинулись.

Церёшко и Собежников смеются.

Пройти на кухню можно только через комнату, иначе никак. Идти боюсь. С ними же все ясно: дети леса… Жди чего угодно. И вдруг из комнаты… Господи ты боже мой… Как вам сказать? Вдруг возглас дичайшего разочарования. Низким голосом, с безумной обидой. Нет, у меня не получится.

Церёшко. Получится-получится. Что?

Восоркова (набрав побольше воздуха, басом). «Да ты не понял!»

Все трое хохочут.

Здесь я не выдержала. (Прикрыв ладонью глаза.) Закрылась и как дуну. То ли она ему на свой лад пересказала, то ли…

Церёшко. Да ты не поняла!

Собежников. Какие мы, мужики, тугодумы.

Церёшко. Ох, братцы… В самом деле, даже боязно.

Собежников. Дима, не комплексуй. Поэты – народ сообразительный.

Восоркова (Собежникову). Есть возможность проверить, поэт он или нет. Проверить?

Собежников. Ты меня спрашиваешь?

Восоркова. Тебя.

Неловкая пауза.

Язык мой… Бабку спать думаете укладывать?

Собежников. Да, пора.

Восоркова. Давно пора. (Уходит на кухню.)

Церёшко. Жора, подумай. Может, все-таки…

Собежников. Сняли тему. Завтра заберешь. Как у тебя с деньгами?

Церёшко вздохнул.

Сколько?

Церёшко. Рублей сто.

Собежников достает из шкафа деньги, дает Церёшко.

Как только книга выйдет, верну все, скопом.

Собежников. Вернешь, вернешь. Идем.

Уходят на кухню.

Половина шестого утра, в квартире еще темно. По комнате в темноте бродит звездочка горящей сигареты. Это не спит Собежников. Вспыхнула люстра. Собежников стоит у двери, держа руку на выключателе. Жадно докуривает сигарету, гасит, быстро идет в комнату Витьки. Небольшая пауза, после которой слышны голоса.

Собежников. Вставай!

Витька. Куда? Еще маленько.

Собежников (зло и нетерпеливо). Вставай!

Витька. А сколько сейчас? Па, ну холодно же. Дай одеяло.

Что-то стукнуло об пол. Возня.

Собежников. Разговаривать с тобой… (Крепко держа сына за руку, выводит его в большую комнату. Встал под люстру, разглядывает его руку на сгибе. Молчание.) Убить тебя? Убить, спрашиваю?

Молчание.

Было? Ты меня слышишь? Было? Слышишь или нет?

Витька. Слышу…

Пауза.

Собежников. Где шприц?

Витька. Попросили.

Собежников. Кто? Кто?!

Витька. Ребята.

Собежников. Какие ребята?

Витька (не сразу). Я заберу.

Собежников. Что?

Витька. Шприц заберу у них.

Собежников. Значит так: кто, чем и где достаете? Быстренько.

Витька молчит. Собежников хлещет его по лицу. Витька, укрываясь, ходит по комнате, но не убегает.

Скажешь… Все расскажешь… Д-дурь п-повыбью… Кто?! Кто?! Говори!

Витька от удара заваливается за кресло. Отец, глубоко и часто вздыхая, пытается унять дрожь. Ходит по комнате, не зная, что предпринять.

Ну, Витька… Витенька… Спасибо. Спасибо, сынок. (Бежит в Витькину комнату, приносит одежду.) Одевайся, там все расскажешь. (Сквозь зубы.) Одевайся, говорю.