Удар "Молнии" - Сергей Алексеев

Оставался единственный путь, северокорейский принцип «че-че» — полная самостоятельность и надежда на собственные силы. Он-то и стал основополагающей концепцией будущей операции «Дэла».

В некогда мощном государстве, насытившем космос спутниками-шпионами, способными контролировать любой участок суши или Мирового океана, обладающими возможностью считать по головам армии противника, определять звания по погонам, видеть номера автомобилей, разглядывать на земле противотанковые и даже противопехотные мины; в стране, где были отработаны высочайшие технологии производства электронной аппаратуры, с помощью которой можно было прослушивать с большого расстояния все, что издает звук — от неслышимого писка летучей мыши до рева танковых моторов, — улавливать все, что испускает радиоволны даже с самых далеких звезд Галактики, — в великой Российской империи, где всегда было странное, невероятное сочетание блестящего ума и глупости, образования и невежества, потомственный князь Барклай-де-Толли стал готовить разведчиков, чтобы забросить их в места исторические, дорогие сердцу всякого просвещенного человека — в земли России, где воевал поручик Лермонтов.

И готовил их точно так же, как во времена великого поэта…

По камням струится Терек, Плещет мутный вал; Злой чечен ползет на берег, Точит свой кинжал…

Все оставалось вечным и нетленным на этой земле, и все возвращалось на круги своя.

Дед Мазай перебрал несколько «троек» разведчиков, но ни одной укомплектованной не оказалось. Сейчас бы очень пригодился Александр Грязев со своими двумя бойцами, да он уже находился в Турции, исполнял обязанности консультанта в центре подготовки «Шамиль». Подошел бы Вася Крестинин, однако его пришлось посадить на мобилизацию, к тому же самый пронырливый его подчиненный Владимир Шабанов оказался «завербованным» спецслужбой Диктатора и отбыл обучать будущих диверсантов аж в Иорданию. Эти бы везде пролезли, везде поспели… Ко всему прочему, обязательным условием было знание чеченского языка, а его не знал никто в «Молнии»! Если не считать приглашенного в подразделение преподавателем майора Цыганова из седьмого отдела. Он был чернявый, носатый и мог спокойно сойти за чеченца, уроженца Казахстана.

В конце концов генерал остановился на «тройке» Алексея Отрубина, в которую входил Тучков, а третьим, помимо воли, пришлось включить Цыганова, навалив на себя еще одну заботу — отыскать для занятий нового преподавателя. Вся подготовка группы: от снабжения легендой и документами до экипировки и средств связи — велась в короткий срок, а значит, наспех, к чему тоже не привык генерал. Мужики уходили без всякого обеспечения и поддержки, на северокорейском принципе, однако, провожая эту тройку на Чкаловском аэродроме, дед Мазай еще не терял надежды, что вся торопливость — издержки начала операции. Так бывало, правда, не в такой степени, но случалось, и не однажды, особенно в начале восьмидесятых, когда новорожденная «Молния» делала первые шаги. Он еще успокаивал себя, что сейчас ситуация во многом схожа, разве что тогда за спиной стояла великая держава с четко отлаженным механизмом власти, а теперь ощущалась знобкая, настороженная пустота.

Помимо всего, деда Мазая начинала раздражать глубокая конспирация, в которой воссоздавалась «Молния». Сначала обрадовавшись заповедному глухому углу в Мурманской области, теперь он испытывал неудобство, то и дело мотаясь между базой и Москвой. Отдаленность создавала лишь иллюзию секретности, на самом деле сохранить ее было не так просто, если постоянно приходится торчать то на Чкаловском, то на Мурманском военных аэродромах, к тому же постоянно менялись вертолетные экипажи, перебрасывающие генерала и его людей на базу и обратно. Было не совсем ясно, от кого именно маскируется «Молния» — то ли от спецслужбы «вероятного противника», то ли от многочисленных государственных институтов, желающих контролировать действия ФСК. После того как «тройка» Отрубина благополучно добралась до Грозного и приступила к работе, генерал подготовил следующую, во главе с Вячеславом Шутовым, группу обеспечения, которая должна была подготовить пункты приема основных сил «Молнии», а также вооружения, боеприпасов и средств связи. Прежде чем все подразделение просочится «тройками» на территорию Чечни, все необходимое для его деятельности и самой операции «Дэла» должно находиться на месте, рассредоточенное в условленных точках. После разведки это был второй необходимый этап, который мог выполняться одновременно с планированием операции.

И тут дед Мазай впервые ощутил, кроме холодной пустоты за спиной, реальное сопротивление пространства, пока еще осторожное, испытательное: в ожидании запланированного спецрейса самолета во Владикавказ пришлось просидеть в Чкаловском около суток. Диспетчер ссылался на то, что вышла из строя машина, а другой такого же класса пока нет, затем оказалось, что нет на месте экипажа. Генерал не поверил в эти объяснения, поскольку зафрахтованная Комендантом авиация для «Молнии» прежде работала как часы: самолеты и вертолеты стояли с прогретыми двигателями, и он выходил из автомобиля прямо на трап. В этот раз дед Мазай не стал поднимать шума и звонить Коменданту — не хотелось настораживать ребят группы обеспечения перед дальней дорогой. А еще он пытался понять, насколько сильно это сопротивление, проверить выдержку тех, кто его оказывает. Отправив «тройку» Шутова, генерал с прежним терпением выждал еще четыре часа, прежде чем ему подали спаренную «Сушку» до Мурманска.

Он проверял выдержку, а у него проверяли нервы. Кто-то провоцировал генерала, возможно, таким образом вынуждали его пожаловаться Коменданту, директору ФСК либо еще кому-то, кто обеспечивал воссоздание «Молнии». Возможно, хотели понять, кто конкретно опекает деда Мазая и насколько серьезна стоящая за ним фигура. Вернувшись на базу, генерал сразу же пришел к Глебу Головерову и поделился своими подозрениями.

— Забавно!.. А у нас вчера сорок минут не было космической связи, — вдруг сообщил начальник штаба. — Вечером над городком появился вертолет без опознавательных знаков и с полным радиомолчанием. И сегодня ждем.

— Что это? Прессинг начинается? — спросил генерал. — Или чьи-то шуточки?

На всех летных картах зона бывшего военного городка была отмечена как запретная. Во всяком случае, даже заблудившийся пилот обязан был ответить на запрос «земли»…

— А давай его посадим и посмотрим, кто там летает? — предложил Глеб. — «Шилку» мы расконсервировали, опробовали. К тому же скоро плановые стрельбы по воздушным целям.

— Одной «шилкой» вряд ли его посадишь, — заметил дед Мазай. — Ты пошли-ка еще на сопки мужиков, пусть трассерами постреляют. А я на радиостанции посижу, поговорю с ним, если язык развяжется.

Гражданский вертолет Ми-8 появился с заходом солнца, значит, пилоты были опытными, имели право ночных полетов. Закопченная от выхлопа старая машина без опознавательных знаков сначала прошла стороной, сделала разворот над сопками и, снизившись, пошла по осевой линии городка на небольшой скорости.

— Борт Ми-восемь, борт Ми-восемь, — позвал генерал. — Ответь «земле». Я под тобой.