Желание леди - Виктория Александер

– Разумеется, она заслуживает лучшего. Большинство женщин заслуживают лучшего. Мужчины вообще эгоистичные, высокомерные животные. К сожалению, ты – типичное явление.

– Вот и вся сестринская преданность!

– Это не имеет никакого отношения к преданности, это просто факт.

– Довольно-таки цинично с твоей стороны.

– Вовсе нет. Это реальный взгляд, основанный на годах брака с эгоистичным высокомерным животным. Теперь он стал довольно милым, но ты же не думаешь, что на момент нашего знакомства Джерард был образцом мужской добродетели?

– Он всегда представлялся мне добропорядочным человеком.

– Так и должно было быть, потому что у вас очень много общего, по крайней мере в том, что касается твоего отношения к женщинам. Есть только одна вещь, которая по-настоящему изменяет мужчину.

– Какая?

– Любовь, Найджел. Ты ведь любишь Фелисити, да?

– Боюсь, что это так. Но если я люблю ее, как я могу обречь ее на жизнь со мной? С эгоистичным высокомерным животным.

– Вот об этом-то я и веду речь. Ты уже думаешь о ней больше, чем о себе. Это очень хорошее начало.

– Этого недостаточно.

– Нет, но это – начало. Ты знаешь, что она тоже любит тебя? Любовь не поддается пониманию. Она не предполагает ни рационального, ни логического, она просто есть. Ты любишь ее и согласен отказаться от нее во имя ее счастья. Конечный результат для вас обоих…

– Счастье? – спросил Найджел.

– Если ты по-настоящему любишь ее, то не можешь допустить, чтобы она стала такой несчастной, какой она неизбежно станет без тебя.

– Значит, ей лучше быть несчастной со мной, чем несчастной без меня?

– Совершенно верно. – Мадлен решительно кивнула. – Позволь задать тебе один вопрос. Что предпочел бы ты?

Найджел встретился с сестрой взглядом.

– Я предпочел бы всю оставшуюся жизнь провести в поисках ответа на вопрос, как сделать ее счастливой настолько, насколько это возможно.

– Великолепно! Это приводит нас к началу разговора.

Он вернулся к своему креслу, уселся и покачал головой:

– Я все еще не знаю, что предпринять.

– Тебе нужно что-нибудь придумать. Какой-нибудь план. Помни, что Кавендиши никогда не разводились. Как правило, супругов пристреливали.

Брат поморщился.

– Это ты сейчас про тетушку Марию, да?

– Да, среди прочих, хотя намеренно стрелять в супругов не рекомендуется.

– Я всегда думал, что дядя Чарлз умер в результате досадного несчастного случая.

– О таких вещах предпочитают не говорить, – тихо сказала Мадлен. – А теперь обещай мне, что не откажешься от Фелисити, как бы много времени для этого ни потребовалось.

– Даю слово.

– Найджел, я понимаю, тебе никогда раньше не приходилось ухаживать за женщиной серьезно. Не позволяй себе остановиться, если встретишь сопротивление.

– Мне следует попросить тебя о той же помощи, какую ты оказала ей. Это будет справедливо.

– Мой дорогой Найджел! Я только что сделала это.

– Дорогая, ты собиралась прожить всю жизнь с нами? – поинтересовалась мать Фелисити, расположившись в комнате дочери.

– А я могу это сделать?

– Конечно, этот дом всегда будет твоим, пока ты будешь нуждаться в нем. Только как долго это продлится?

Фелисити пожала плечами:

– Не знаю.

– Понятно. Значит, ты ничего не придумала? Никаких планов?

– Нет, никаких особенных планов у меня нет. Я думала, может быть, мне отправиться путешествовать? Может, поехать в Италию?

– Думаю, твой муж не сможет сейчас уехать. Из-за траура и всего, что с этим связано.

– Я не собиралась ехать с ним.

Матушка да и отец тоже отнеслись к ней с большим пониманием и старались выяснить, почему именно их дочь вернулась в ночь перед смертью свекра. И почему Фелисити, находившаяся рядом с Найджелом во время похорон и всего того, что связано с похоронами горячо любимого родственника, не переехала в Кавендиш-Хаус с мужем, не вернулась в дом, в котором они жили.

– Мой брак был огромной ошибкой…

– Дорогая, временами каждый брак представляется огромной ошибкой. Особенно вначале.

– Я любила Найджела за то, каким он был. Вызывающим волнение и деятельным, совершено нескучным и нереспектабельным. А потом я ожидала, что он изменится. С моей стороны это было совершенно неправильно. И ужасно глупо.

– Глупость часто присутствует в том, что касается мужчин. И любовь.

– Я люблю его. Отчаянно. Но я могу сделать его счастливым, лишь будучи вдали от него.

– Ерунда. Этот мужчина просто не может быть счастлив без тебя. – Мать усмехнулась. – Он посылал тебе записки каждый день в течение недели. А ты даже не распечатала ни одной.

– Это не имеет значения. Он… он хочет быть великодушным. И гордится своим великодушием. Очевидно, он не может просто оставить меня.

– Мужчины, которые пожелали бы продемонстрировать собственное благородство, посчитали бы, что одной записки вполне достаточно. Примечателен тот факт, что он вообще написал тебе. Ты же знаешь, ему нелегко сейчас.

– Конечно, знаю. – Фелисити встала и принялась расхаживать по комнате. – Мне хотелось бы помочь ему, но мое присутствие дела не улучшит. Я – постоянное напоминание о браке, которого он не желал. О решениях относительно его жизни, права принимать которые его лишили.

– Ни один мужчина вначале по-настоящему не желает брака. Они рассматривают его как конец беззаботной жизни, полной удовольствий и всевозможных излишеств. Твой отец тоже не горел желанием жениться, когда мы познакомились.

– Я всегда считала ваш брак союзом по любви.

– В конце концов все так и оказалось. Но началось это скорее как союз… Из-за скандала. Из-за страсти, если хочешь.

– Страсти?

– Я не собиралась тебе ничего рассказывать. Для дочери это плохой пример, но когда мы с отцом познакомились, он был настоящим повесой, а репутация его была столь же неприглядной, как и у твоего мужа. Я бы сказала, еще непригляднее.

– У папы?! – возвысила голос Фелисити.

– Ну, тогда он не был твоим отцом. Тогда он был… человеком авантюрного склада, волнующим, немного опасным.

– Папа? – с трудом выговорила Фелисити. – Опасным?

– Частично из-за его работы, – сухо заметила мать.

– Какой работы? – Фелисити не верила собственным ушам. – Что это было за работа?